Статья является продуктом анализа статистики мировых банкротств юрлиц в сравнении с более полной внутрироссийской статистикой. На сей раз выводы будут не такие однозначные, зато неожиданные. Инструменты (обновлённые) те же, что использовались мной в прошлогоднем анализе :
- российский «Реестр предприятий банкротов» на 22.12.2017 - последняя дата данных в реестре (предновогодней неделей можно пренебречь, к тому же, скорее всего, в оставшиеся дни уже был просто прекращён приём заявлений).
- отчёт компании Dun & Bradstreet за 2017 год «GLOBAL BANKRUPTCY REPORT 2017» с данными за первое полугодие.
Также, как и раньше, ужесточаю внутрироссийскую статистику, увеличивая её на 10% за счёт предприятий, находящихся изначально в процедуре ликвидации, отличной от процедуры банкротства и не попавших по этой причине в реестр. Напомню, почему: ликвидация автоматически влечёт за собой выездную налоговую проверку с возможным доначислением значительных сумм, поэтому процедура эта намного более редкая, так как связана с риском уже для собственников, так как может повлечь за собой применение соответствующих статей УК РФ. Корректировка на 10% достаточно умозрительная, но, на мой взгляд, с учётом вышеозначенных обстоятельств, вполне адекватная.
Согласно российскому реестру банкротств, за 11 лет (2007 - 2017 г.г.) в России в процедуре банкротства находятся (находились):
2007 год: 9.630 юрлиц.
Итого, за 11 лет: 123.785 (Сто двадцать три тысячи семьсот восемьдесят пять) банкротств юридических лиц.
В отличии от прошлогодней статьи, я подошёл более тщательно к подсчёту, без отсылки к чужим обобщениям, в результате чего общая цифра значительно уменьшилась более чем на 30 тысяч.
Таким образом, берём округлённое количество банкротств 124 тыс. за 11 лет, прибавляем 10% и получаем (также округлённо) 136 тысяч прекративших деятельность предприятий. В среднем – чуть более 12 тысяч в год, тысяча с хвостиком в месяц. Сразу оговорюсь: речь изначально идёт о всех процедурах банкротства, учитываемых в реестре.
Заметим, что в 2017 году количество банкротств кратно (в 2 раза) уменьшилось, что может объясняться разными причинами, но только не искажением статистики, так как база является абсолютно независимой и опирается на доступные всем судебные источники, фиксирующие каждую процедуру. То есть, информацию в данный момент невозможно скрыть и исказить, даже если очень хочется.
Во-первых, при динамичной рыночной парадигме процесс исчезновения субъектов бизнеса является таким же естественным, как и процесс их создания. В принципе, термин «рыночное равновесие» при определённых допущениях, вполне может быть распространим и здесь: после насыщения, наступает равновесие – сколько родилось, столько умерло. Иными словами, стенания о сотнях тысяч «уничтоженных Путиным» предприятий уместны лишь при решении специфических задач политического характера: ставим знак равенства между цифрой 136 тысяч и фамилией Путин, и дело сделано. Можно даже не говорить, что это плохо, достаточно выдержать театральную паузу с соответствующим выражением лица. Во-вторых, умные люди давно разделили мир на страны с развитой рыночной экономикой и развивающиеся, а также все прочие, для которых нет даже единого термина. Логично предположив, что развитая рыночная экономика должна обладать бóльшим динамизмом, нежели все прочие, вновь заглянем в статистику рождения и смерти предприятий по странам мира.
Согласно глобальному отчёту компании Dun & Bradstreet за 2017 год, где я выборочно возьму несколько интересующих меня стран, среднемесячный показатель банкротств по некоторым странам следующий:
Франция: 4.500
Германия: 1.600
Австрия: 450
Италия: 1.000
Великобритания: 1.200
Япония: 700
Гон-Конг: 6.500
Россия: 1000 (полностью совпадает с внутрироссийской статистикой).
Сравнив с данными прошлогоднего отчёта , я вдруг заметил очень странную, но ярко выраженную, особенность западной статистики: одни и те же данные за один и тот же период в разных отчётах могут отличаться (внимание!!!) не только в разы, но и на порядок, то есть, в 10 раз! Судите сами:
2015: 400 банкротств в месяц.
отчёт 2017: 4.500 банкротств в месяц.
3700
1000
Великобритания:
3600
1200
30.000
2.000
То есть, статистика Франции по банкротствам более чем на порядок ухудшена, а статистика Италии и Великобритании в разы улучшена. Одновременно, максимально улучшена статистика США - на 1,5 порядка!
С какой целью это делается, каждый пусть для себя делает выводы сам. Лично для меня вывод простой: западной статистике, после выявленных мной искажений, именуемых в простречье фальсификациями , верить нельзя ни при каких обстоятельствах. Как обобщающей, опирающейся на страновые данные, так и, вполне возможно, национальной. Почему «вполне возможно»? Потому что, я не знаю, на каком этапе происходит подтасовка, да и разбираться не собираюсь. Для меня авторитет американской Dun & Bradstreet, основанной, между прочим, в середине XIX века, и специализирующейся на сборе, каталогизации и анализе информации о субъектах бизнеса и составлении кредитных рейтингов, и ведущей крупнейший в мире реестр сведений о частных компаниях, навсегда подорван выявленными фальсификациями, исключающими любой корректный сравнительный анализ.
Тем не менее, некоторые выводы из изложенного я, всё-таки, сделаю. В том числе и политические.
В сегодняшней статье я решил немного абстрагироваться от своей работы и посмотреть на имеющиеся проблемы чуточку шире, так сказать, со стороны. Речь пойдет, как всегда, о банкротстве, но на этот раз не о криминальной его составляющей, а о банкротстве в целом по стране. Я постараюсь привести немного статистики, имеющейся в официальных источниках, и сделать кое-какие выводы. Итак, преступим!
Согласно официальных сведений (аналитической записке к отчету о работе арбитражных судов в Российской Федерации, Российский статистический ежегодник и пр.), количество поступивших заявлений о признании должника банкротом (в тыс.) составляло: 40, 2 в 2010г., 33, 4 в 2011г., 40, 9 в 2012г., 31, 9 в 2013г., 42 в 2014г. Из поступивших заявлений на долю уполномоченного органа (как известно, таким является Федеральная Налоговая Служба), пришлось: 12, 9 тыс. в 2012г., 4 тыс. в 2013г., 8, 8 тыс. в 2014г. По статистике, где-то в 80% случаев заявления принимаются к производству, менее половины из которых доходят до принятия решения о введении процедуры банкротства – конкурсного производства. Из завершенных дел о признании должника банкротом, по данным за 2013 год, 10 877 дел завершено в связи с завершением конкурсного производства (в том числе по 4 459 делам по упрощенной процедуре банкротства), по 11 233 делам производство было прекращено, в том числе по 585 делам – в связи с утверждением мирового соглашения (менее 3% от общего числа).
По имеющимся официальным данным по состоянию на 22.07.2015г. (форма №1А, утвержденная приказом Высшего Арбитражного Суда), на начало 2015г. в производстве находилось 38 225 дел о банкротстве, за первое полугодие поступило ещё 21 698 заявлений о банкротстве, из которых принято к производству 18 471 заявление. Более подробная аналитика за 2015 год отсутствует (по крайней мере, я так и не нашел). Что значат эти цифры?
Это значит, что, не смотря на посткризисное восстановление экономики России, снижения заявлений о признании должника банкротом не происходило, и из этого можно сделать вывод о том, что процесс банкротства должников никак не коррелирует с экономическим состоянием страны. Из этого, в свою очередь, можно сделать вывод о том, что банкротство не является последствием (к примеру, последствием экономической политики государства, некомпетентности органов управления (высшего менеджмента) предприятия-должника и т.д.), обусловленного какими-то объективными факторами, а является инструментом. Инструментом достижения целей, не всегда соответствующих тем, которые законодатель закладывал, создавая очередной законопроект.
Во-первых, если изначально предполагалось, что своевременное введение процедуры банкротства может хоть как-то помочь должнику выйти из сложившийся неблагоприятной финансовой ситуации (защита от кредиторов, чьими исполнительными действиями должник мог быть разорен, в то время как процедура банкротства могла позволить ему восстановить свою платёжеспособность, пусть и в ущерб немедленному удовлетворению требований кредиторов), банкротство сейчас не ставит перед собой цель финансового выздоровления должника, а скорее наоборот, преследует цели ликвидации и растаскивания активов банкрота. До финансового оздоровления, как и до заключения мирового соглашения, как видно из приведенной статистики, доходят редко.
Во-вторых, цель перераспределения активов убыточного предприятия между другими, более эффективными участниками рынка, также не находит своей реализации, т.к. существующая модель реализации таких активов не позволяет добросовестным игрокам осуществить их цивилизованный выкуп на торгах по банкротству, вместо чего активы часто реализуются аффилированной должнику коммерческой структуре, т.е. остаются в одних и тех же руках.
В-третьих, в ходе процедуры банкротства часто не работают механизмы социальной защиты работников предприятия-должника. Так как выплата текущей задолженности происходит раньше оплаты заработной платы работников, недобросовестный должник (его «орган» управления) имеет возможность путем «наращивания» такой задолженности уклоняться от оплаты.
В-четвертых, в законодательстве о банкротстве (ФЗ №127 «О несостоятельности «банкротстве») одной из базовых целей являлось регулирование процесса пропорционального удовлетворения требований кредиторов. На практике же я вижу создание фиктивной задолженности, размер которой не только не позволяет реальным кредиторам избрать кандидатуру управляющего, чем мешает им реализовывать свое право по контролю над должником и его активами, но и создает угрозу вывода средств от реализации конкурсной массы должника фиктивным кредиторам.
Из вышеизложенного читатель легко сможет сделать вывод о том, инструментом достижения каких целей служит сегодня институт банкротства. Как видно, основной целью банкротства является его использование в противозаконных «схемах» по уходу от уплаты кредиторской задолженности перед контрагентами и уклонению от уплаты обязательных платежей. Также, из приведенных цифр следует, что чуть меньше половины всех дел, завершенных конкурсным производством, завершены по упрощенной процедуре банкротства, что также свидетельствует о «умышленном» характере банкротства. Чаще всего это используется в «схемах» по ликвидации маленьких фирм с относительно небольшой задолженностью в бюджет и внебюджетные фонды, и не имеющих каких-либо активов, реальных к взысканию. Такие процедуры финансируются за счет «дружественных кредиторов» и используются для так называемой альтернативной ликвидации путем реорганизации нескольких фирм-однодневок в одну, которую и готовят в последствии к банкротству.
В подтверждение своих слов приведу еще несколько статистических данных, отражающих общую динамику роста задолженности организаций поставщикам, бюджету и внебюджетным фондам (млн. руб.):
Задолженность
поставщикам
Из нее
просроченная
Задолженность
бюджету
Из нее
просроченная
Задолженность
государственным
внебюджетным
фондам
Из нее
просроченная
На конец 2013г.
40 281
На конец 2014г.
Вышеуказанные данные приведены на основании сведений Росстата. Из них мы видим структуру задолженности, задолженность бюджету в которой составляет примерно 1 к 10 по отношению к задолженности перед поставщиками. При этом, структура просроченной задолженности имеет соотношение 1 к 20, что говорит нам о том, что организации предпочитают осуществлять гашение долгов преимущественно перед бюджетом, нежели перед поставщиками. Полагаю, это объясняется невозможностью «договориться» с ФНС о реструктуризации или отсрочке от уплаты долга, в результате чего последняя процедуру банкротства должника.
Теперь рассмотрим данные, указанные в другом официальном источнике: сайте ФНС, и проанализируем информацию, содержащуюся в отчетах 4-НМ по состоянию на начало 2014 и 2015 годов, а именно задолженность по налогам и сборам в бюджетную систему РФ (тыс. руб.):
Задолженность по налогам и сборам, всего
Задолженность,
приостановленная к
взысканию в связи с
введением процедур
банкротства
Сумма задолженности
ликвидированных
организаций (подпункт 1
пункта 1 статьи 59 НК РФ)
На начало 2014г.
129 207 437
На начало 2015г.
Говоря проще, имеем: 20% всей задолженности по налогам приостанавливается к взысканию из-за введения процедуры банкротства, после чего до 86% этой задолженности списывается как с ликвидированной организации, т.е. с организации, процедура банкротства которой завершена, и в ходе её (процедуры) проведения средств для погашения требований налогового органа не хватило. Тут следует учитывать также тот факт, что эти требования остаются неудовлетворенными, как и требования остальных кредиторов третьей очереди, т.е. тех самых поставщиков, просроченная задолженность перед которыми в конце 2014 года составила 1 451 141 млн. руб.!
Анализируя статистические данные, необходимо учитывать также и то, что на несколько крупнейших Российских предприятий может приходится основная доля всей указанной в статистике задолженности: это банки и крупнейшие градообразующие предприятия.
Вот еще несколько выводов, которые можно сделать:
- Далеко не каждому кредитору удается вернуть несколько копеек из каждого погоревшего в банкротстве рубля.
- Как правило уже в начале процедуры банкротства должник вынужден признать, что большая часть имущества и активов предприятия уже выведены и возвращать кредиторам практически нечего.
- Значительная часть дел о банкротстве - это дела о банкротстве должников, которые существуют только на бумаге. У этих должников не осталось ни конкурсной массы, ни работников, ни руководителей и уж тем более собственников.
- Кредиторы, как правило, не заинтересованы в финансовом оздоровлении предприятия-должника.
С тех пор, как был принят Закон о банкротстве физлиц, экспертное сообщество и НБКИ активно ведут статистику принятых заявлений, рассмотренных и закрытых дел о признании финансовой несостоятельности. С самого начала предполагалось, что в первые месяцы действия закона нагрузка на Арбитражные суды будет просто критической, ведь с заявлениями обратится по самым скромным подсчетам несколько сотен тысяч человек.
Ожидания не оправдались, в октябре-ноябре 2015 года было подано около 1000 заявлений по всей России. Через год аналитики подвели итоги – за год действия закона о банкротстве было зафиксировано всего 33 000 поданных заявлений, 19 000 – принятых Арбитражными судами, и чуть больше 1000 закрытых дел о банкротстве физических лиц.
Статистика по состоянию на 1 марта 2017 года показывает более оптимистические цифры – на данный момент количество поданных заявлений составляет более 40 000. открытых судебных процедур насчитывается около 28 000 (27 923). Из них:
- по реструктуризации долгов — 7 596;
- по реализации имущества- 20 327
Ранее в экспертном сообществе проходили обсуждения, что реструктуризация долгов является не столь результативной, как реализация имущества. Почему? Причин несколько. Реструктуризация долгов представляет собой разработку и принятие на общем собрании кредиторов плана по выплате задолженности.
Реструктуризация может утверждаться максимум на 3 года. Далее, если должник выплачивает все согласно принятому плану, он не признается банкротом, но при этом больше не имеет проблем с неуплаченными долгами.
Однако существует один нюанс – чтобы принять решение о реструктуризации долгов, суд должен учитывать ежемесячный доход потенциального банкрота. На данный момент суды практически не вводят процедуру реструктуризации долгов, если доход должника составляет в месяц менее 30 000 рублей.
Следует отметить, что на практике граждане, имеющие стабильный высокий доход, редко обращаются в суд с заявлением о признании банкротства Соответственно, цифра в 7 596 дел по реструктуризации четко свидетельствует, что данная процедура применяется достаточно редко.
Закрытых дел о банкротстве на 1 октября 2016 года насчитывалось чуть больше 1000. На данный момент их количество резко возросло, и составляет около 4 000. Таким образом, суды стали чаще принимать решения о признании банкротства, что положительно повлияло на ситуацию в целом.
Всего на данный момент в Арбитражных судах зафиксировано больше 40 000 заявлений о банкротстве. Следует отметить, что количество дел только растет, и можно предполагать, что в ближайшее время такая тенденция к росту будет сохраняться.
В последние годы эффективность процедуры банкротства в России неуклонно падает. Процент погашения требований кредиторов стремится к нулю, а восстановления платежеспособности компаний не происходит. "Ъ" разбирался, с чем это связано и как исправить ситуацию.
В реальности все гораздо хуже
По данным Единого федерального реестра сведений о банкротстве (Федресурс), где публикуют информацию арбитражные управляющие (АУ), в 2016 году банкротами в России было признано 12,5 тыс. юридических лиц (в 2015 году — 12,9 тыс.). Из обзора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) следует: почти две трети банкротов — из области розничной торговли, строительства и коммерческих услуг. Хуже всего дела обстоят в торговле, где просроченная задолженность выросла более чем на порядок.
В Европе ситуация лучше. По данным Dun & Bradstreet, снижение числа банкротств юрлиц в 2016 году произошло в 16 из 23 обследованных государств, в том числе в Португалии — на 23%, в Испании — на 18%, в Великобритании — на 10% и во Франции — на 9%. При этом эффективность банкротств в Европе высока, кредиторы там получают 50-60% суммы своих требований.
В России эта доля весьма низка и продолжает падать. По данным Федресурса, в 2015 году общая доля погашенных требований кредиторов (кроме дел о банкротстве банков) к должникам--юридическим лицам и ИП составляла всего 5%, а в 2016-м и вовсе упала до 3,2%. Предварительная статистика за первый квартал демонстрирует дальнейшее снижение — до 2,7% по завершенным делам. Альтернативную оценку Всемирного банка (38%) эксперты не считают адекватной. "Там определяют уровень возврата средств кредиторов для гипотетической ситуации путем опроса экспертов, а не на основании статистических данных. В реальности все гораздо хуже",— объясняет руководитель проекта "Федресурс" Алексей Юхнин.
В целом по завершенным делам о банкротстве кредиторы в 2015 году смогли получить всего лишь 25,5 млрд руб. (при заявленных требованиях 472,5 млрд руб.), а в 2016 году — 19,5 млрд руб. из 610 млрд руб. При этом произошел существенный рост заявленных кредиторами требований по новым делам о банкротстве — 360 млрд руб. в 2016 году против 133 млрд руб. в 2015-м.
"Платежи придумали трусы"
Основной причиной такой неудовлетворительной статистики является отсутствие активов у компаний, входящих в банкротство. В 2016 году по итогам инвентаризации имущества 41% должников-юрлиц входили в процедуру с нулевыми активами, а по итогам оценки стоимости имущества выяснялось, что их число еще выше — 61%. Но, даже когда имущество у должника есть, оно плохо продается на торгах — и это следующая проблема.
Данные за 2016 год свидетельствуют: торги в 82% случаев признавались несостоявшимися, а активы банкротов удавалось распродать только лишь с третьей или четвертой попытки со снижением цены на 60-70% от исходной. Почти 70% кредиторов не получают от реализации имущества банкротов вообще ничего, а более 50 млн руб. удается вернуть только 3-4%. В начале 2017 года ситуация не изменилась.
По мнению партнера адвокатского бюро "S&K Вертикаль" Евгения Зверева, причина неэффективности банкротства для кредиторов может быть в том, что российский малый и средний бизнес привык структурировать свои юрлица так, чтобы у отдельного общества был в собственности только необходимый ему минимум. "Другие активы могут быть сосредоточены на иных лицах той же группы, либо вовсе операционную деятельность осуществляет компания, не имеющая ликвидных активов, кроме дебиторской задолженности, которая может быть быстро заменена неликвидной,— поясняет юрист.— И когда такое предприятие банкротится, его кредиторы мало на что могут рассчитывать".
Руководитель практики банкротства и реструктуризации "Пепеляев групп" Юлия Литовцева связывает малоутешительные результаты со слишком поздним возбуждением дел о банкротстве (когда конкурсной массы как таковой уже не существует) с неэффективной системой реализации имущества и цикличной экономической нестабильностью. "Неустойчивость законодательства и правоприменительной практики за много лет сформировала устойчивое желание бизнесменов брать по максимуму сегодня и сейчас",— считает госпожа Литовцева.
В то же время управляющий партнер адвокатского бюро "Бартолиус" Юлий Тай полагает, что корень зла кроется в менталитете бизнеса: "Из-за бесчинств в данной области почти сложилась культура, что платежи придумали трусы, а "нормальные" бизнесмены, кому должны, всем прощают". "Проблему стоит искать прежде всего в людях и менталитете",— соглашается советник "Линии права" Алексей Костоваров. По его мнению, в случае финансовых проблем собственники компаний думают только о том, как скрыть имущество, АУ — как заработать, кредиторы — как быстрее получить свои деньги, законодатель — как принять норму, не погружаясь в ее эффективность. "В головах укоренилось, что банкротство — понятие разрушающее,— добавляет юрист.— Однако в развитых западных странах оно, наоборот, призвано менять ситуацию к лучшему, предоставляя шанс для бизнеса. Из-за этого в России все участники пытаются скорее разорвать должника, нежели дать шанс ему поработать, что и приводит к ситуации, когда кредитор почти ничего не получает".
Большинство опрошенных "Ъ" юристов единодушны в том, что при этом процедура наблюдения в банкротстве выглядит излишней. Евгений Зверев называет ее неэффективной и чрезмерно длительной, а глава правового бюро "Олевинский, Буюкян и партнеры" Эдуард Олевинский — атавизмом и основанием для сутяжничества. "Наблюдение может затянуться на год, при этом недобросовестные банкроты, коих большинство, тратят это время на вуалирование вывода активов и прочих темных делишек, фальсификацию или банальное уничтожение бухгалтерской документации",— добавляет Юлий Тай.
Расчеты без шансов
В результате сейчас в России шанс восстановить платежеспособность должника крайне мал. Действующий закон предусматривает три варианта выхода из банкротства: финансовое оздоровление, внешнее управление и мировое соглашение с кредиторами. Но случаи успешного завершения реабилитационных процедур единичны. Как следует из статистики судебного департамента при Верховном суде РФ, за последние десять лет чаще всего финоздоровление применялось в 2010-2012 годах. Максимальное число успешных случаев оздоровления было в 2011 году (7 из 94), минимальное — в 2015 году, когда все 68 попыток провалились. В 2016 году введена 51 такая процедура, об итогах говорить еще рано.
С внешним управлением ситуация чуть лучше. В 2007-2015 годах от 11 до 41 компании в год смогли восстановить платежеспособность. Но доля успешных случаев все равно исчезающе мала — единицы процентов. В итоге в 2016 году число обращений к этой процедуре упало до 370 с 882 в 2015 году. Четкую положительную динамику показывает лишь статистика мировых соглашений. За десять лет их число значительно выросло: с 126 случаев в 2007 году до 651 в 2015-м. Можно предположить, что кредиторы все чаще предпочитают договариваться с должником, соглашаясь на рассрочку с дисконтом, нежели возлагают надежды на его реабилитацию.
"Ситуации, когда должники после оздоровительных процедур все же переходят в конкурсное производство, имеют вполне понятное объяснение,— отмечает Алексей Костоваров.— Такие действия нередко являются частью плана бывших собственников, которые под видом реабилитации стараются как можно дольше получать деньги от должника посредством совершения различных сделок с третьими лицами. Безусловно, бывает и так, что экономика преподносит сюрпризы, но в нашей стране подобные ситуации скорее исключение, чем правило". Юлий Тай и вовсе полагает, что для российского малого и даже среднего бизнеса существующие реабилитационные процедуры "редко применимы". Юлия Литовцева указывает: быстро перейти к реабилитации не позволяет опять же процедура наблюдения.
Немало претензий юристы высказывают и к содержанию закона о банкротстве. Минэкономики разработало поправки к нему, которые проходят согласования. По словам консультанта исследовательского центра частного права при президенте РФ Олега Зайцева, участвовавшего в подготовке документа, он как раз призван решить проблемы реабилитационной составляющей. Поправки предусматривают отказ от наблюдения, возможность сразу подать заявление о реструктуризации. Последняя заменит неработающие финансовое оздоровление и внешнее управление. По идее Минэкономики, определять положение должника будет суд на основе отчета специальной организации. Если платежеспособность очевидно невозможно восстановить, можно сразу ввести процедуру конкурсного производства, чтобы быстрее перейти к оценке имущества, торгам и расчетам с кредиторами. Последних поделят на классы, внутри которых будут свое голосование и свой кворум на принятие решения, чтобы учесть интересы миноритариев, при этом аффилированные с должником кредиторы голосовать не смогут. А у суда появится право утвердить план реструктуризации долгов против воли кредиторов. По мнению Алексея Костоварова, поправки позволят приблизить время удовлетворения требований кредиторов. Сейчас средняя продолжительность банкротства — около двух лет.
Анна Занина, Андрей Райский
