Объект и предмет исследования. Общественные отношения как источник социальных проблем Исследования выступают общественные отношения

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

1.1 Понятие системы права

Заключение

Введение

Актуальность темы исследования.

Термин «система» является универсальным, используемым в самых различных отраслях человеческих знаний. В философском аспекте этой категорией охватывается специфически выделенное из окружающей среды целостное множество элементов, объединенных между собой совокупностью внутренних связей или отношений.

Следовательно, вопрос о системе права -- это вопрос о составных элементах права, их взаимосвязи между собой, способе организации в процессе развития. Другими словами, исследовать систему права, значит выявить ее структурную организацию, указать принципы строения и развития.

Строение и развитие отечественного права, как и права вообще, предопределены, в конечном счете, системой общественных отношений, складывающихся на соответствующем этапе развития общества. Система права, будучи явлением объективным, складывается не произвольно, а в связи с состоянием системы конкретно-исторических общественных отношений, являясь выражением современного ей государства, причем выражением внутренне согласованным, таким, «которое не опровергало бы само себя в силу внутренних противоречий».

И если российскому праву надлежит представлять собой внутренне согласованную, взаимосвязанную систему правового регулирования, то законодатель не может, произвольно издавая правовые нормы, изменять исторический тип права, его основные черты.

Цели и задачи работы. Цель данной работы состоит в рассмотрении системы права.

Для достижения поставленной цели в работе решаются следующие частные задачи:

1. дать понятие системы права;

2. рассмотреть структурные элементы системы права;

3. рассмотреть систему права как объективную юридическую реальность;

4. рассмотреть особенности системы российского права;

5. рассмотреть систематизацию юридических норм.

Объект исследования - система права.

Предметом исследования являются общественные отношения, связанные с рассмотрением системы права.

Глава 1. Понятие и структурные элементы системы права

1.1 Понятие системы права

Понятие "система права" часто раскрывается как результат систематизации юридических норм, т.е. как продукт рациональной деятельности государственных органов. Подобный взгляд хорошо вписывался в общую теорию научного коммунизма, которая объявлялась концепцией планомерного движения общества к своему коммунистическому будущему.

Рационально строится здание светлого будущего, рационально строится и система права. Не в меньшей мере это мнение соответствовало и пониманию права как функции государства. Если государство творит право, то оно творит и его систему, то есть сознательно создает его в виде системы.

Поскольку подобная трактовка права характерна отнюдь не только для советской науки, убежденность в рациональной природе системы права проникла и в мировую юридическую мысль.

Наше правопонимание исключает характеристику системы права как искусственной конструкции и результата построения государством логически стройной структуры. Если право - продукт естественно-исторического развития, то и объективно присущая ему системность - того же самого происхождения. Оно изначально структурировано, упорядочено, и рассматривать его структуру (системность) в отрыве от него самого, можно только условно, понимая, что речь идет лишь об искусственном препарировании для частных познавательных целей. После их достижения придется снова вернуться к рассмотрению системности как стороны, момента самого права. Ведь изучать право - значит изучать его систему, а изучать его систему - значит изучать право с одной из его существенных сторон.

В свою очередь, право - только сторона (момент) общества, и изучать общество - значит изучать и право, а изучать право - значит изучать и общество, поскольку оно представлено в юридической действительности.

Первоначально общество существовало как некая относительно простая целостность, в которой семейно-бытовая, экономическая и политическая сферы функционировали в слитном единстве. В период античности, например, в Древнем Риме римлянин одновременно был гражданином полиса (вспомним знаменитый афоризм Аристотеля: "Человек - существо политическое") и вследствие этого сособственником полисного имущества. Формирование сперва патриархальной, а затем моногамной семьи и натуральное хозяйство выделили из этой целостности семейно-бытовые отношения. Производство, основным субъектом которого была эта семья, оставалось зависимым от случайных особенностей природной среды, хозяйственных возможностей производителей и их культуры, в том числе и культуры потребностей.

Развитие простого товарного производства, вовлекая семейные хозяйства в рынок, специализировало их, подчиняло законам общественного разделения труда. Последовавшее затем появление фабрик, сопровождавшееся разорением крестьянского хозяйства и сгоном крестьян с земли, превратило их в наемных рабочих и включило в промышленное производство одних в качестве буржуа, других в качестве пролетариев. Семья сохранилась, но перестала быть субъектом хозяйственной жизни. Им стал индивид, свободный от всяческих зависимостей. Тем самым из социально-политической целостности выделилась вторая сфера - экономическая, т.е. область материального производства.

Свободные индивиды для решения общих для всех их дел вступают в политические отношения - сферу политики - и стремятся посредством участия в делах государства повлиять на принятие социально-значимых государственных решений.

В результате сформировалось гражданское общество как единство трех относительно самостоятельных и вместе с тем взаимообусловленных сфер - социально-бытовой, экономической и политической, - которые имеют, однако, общую основу - обмен. В каждой их них складываются характерные лишь для нее общественные отношения и формируются свои типичные виды деятельности, а стало быть, и свои правила поведения. Общая основа объективно обусловливает только то, что все они - и общественные отношения, и виды деятельности, и правила поведения - во всех сферах соответствуют коренным принципам обмена - свободе и равенству частных собственников. Институционализация связей субъектов общественной жизни и определяемая ею институционализация правил поведения и приводят к группировке юридических норм в зависимости от типа общественных отношений, которые они регулируют.

Чтобы воспроизвести эти объективные процессы и явления в теории, юриспруденция пользуется понятиями "предмет правового регулирования", "метод правового регулирования", "правовая общность", "отрасль права", "правовой институт".

Под предметом правового регулирования понимается совокупность общественных отношений, требующих правового воздействия и подвергающихся ему.

Метод правового регулирования - обусловленный предметом регулирования способ воздействия права на общественные отношения. Поскольку право - правила поведения людей, оно, прежде всего, воздействует на человеческие поступки, а уже через них - на общественные отношения. Поэтому метод правового регулирования можно определить и как способ воздействия права на поведение людей - субъектов общественных отношений. Соответствующая оговорка может быть сделана и по поводу определения предмета правового регулирования.

Здесь целесообразно предупредить о недопустимости противопоставления предмета правового регулирования его методу и, наоборот, метода правового регулирования его предмету. Метод определяется предметом (и не только в юриспруденции!) и потому представляет собой не что иное, как юридическое выражение его (предмета) особенностей. Понятие "юридическое выражение особенностей предмета правового регулирования" означает, что этот предмет в процессе его юридического освоения, т.е. в ходе формирования юридических норм, отражается в них теми своими свойствами, сторонами, особенностями, которые способны воспринять правовое воздействие и отреагировать на него.

Регулятивные способности права, разумеется, ограничены общими законами социального развития - прежде всего принципами обмена как основы современного общества, закрепленными в правовых началах свободы и равенства.

Нет нужды указывать на неприемлемость трактовок метода правового регулирования как специфического способа, при помощи которого государство на основе данной совокупности юридических норм обеспечивает нужное ему поведение людей как участников общественных отношений. В действительности роль государства в механизме юридического воздействия совершенно иная. Этот подход, как и многие другие, страдает антропоморфизмом, т.е. неоправданным перенесением сугубо человеческих свойств и способностей на процессы, протекающие в природе и обществе.

Итак, природа общественных отношений определяет метод правового воздействия на них. Однако общественные отношения как таковые - теоретическая абстракция. В реальной жизни существуют конкретные отношения того или иного вида. Но тогда, логично предположить, и метод правового регулирования как таковой также представляет собой лишь теоретическую абстракцию, и в реальной жизни должно существовать столько методов, сколько существует видов общественных отношений, подвергающихся юридическому воздействию. И теория права, являющаяся обобщенным отражением объективных процессов общественного и, в частности, правового развития, свидетельствует, что в принципе дело обстоит именно так. Как правило, специфика отдельных видов общественных отношений обусловливает специфику методов юридического воздействия на них, а следовательно, и особенности правовых норм. В результате последние, группируясь по неодинаковым признакам, оказываются распределенными по разным классам, каждый из которых объединяет лишь нормы с общими свойствами. Теория называет такой класс отраслью права, понимая под ней совокупность юридических норм, регулирующих один и тот же вид общественных отношений при помощи определяемого им метода.

Наконец, нельзя забывать, что общество - органическая система, в которой все виды общественных отношений существуют и функционируют в качестве целостности. Эта их целостность обусловливает и внутреннее единство отраслей права. Каждая отрасль регулирует отдельный вид общественных отношений, но все они вместе взятые обеспечивают нормальное функционирование общества как целого.

Кроме отраслей права, практика знает еще одну юридическую реальность - правовую общность. Это - совокупность юридических норм, которая имеет предметом комплекс общественных отношений, объединяемых близостью своих объективных свойств и особенностей методов правового регулирования.

Системе общественных отношений соответствует и система права, под которой в теории понимается исторически сложившееся единство юридических норм, подразделяющихся по правовым общностям и отраслям. Иными словами, система права представляет собой совокупность правовых общностей и отраслей, которые дифференцированы на основе присущих им особенностей, соответствующих специфике системы общественных отношений данного исторического периода.

1.2 Структурные элементы системы права

Структурными элементами системы права являются: а) норма права; б) отрасль права; в) подотрасль права; г) институт права; д) субинститут. Именно они образуют юридическую ткань рассматриваемого явления.

Правовая норма - первичный элемент системы права. Это исходящее от государства общеобязательное правило поведения властного характера. Правовые нормы регулируют не все, а лишь определенные виды и разновидности общественных отношений, объективно нуждающихся в таком опосредовании. Остальные отношения регулируются другими социальными нормами.

Отрасль права представляет собой обособившуюся внутри данной системы совокупность однородных правовых норм, регулирующих определенную область (сферу) общественных отношений. Объективная необходимость предрешает выделение отрасли права. Законодатель лишь осознает и оформляет («протоколирует») эту потребность.

Институт права - это сравнительно небольшая, устойчивая группа правовых норм, регулирующих определенную разновидность общественных отношений. Если юридическая норма - «исходный элемент, «живая» клеточка правовой материи, то правовой институт представляет собой первичную правовую общность».

Правовые институты призваны регламентировать отдельные участки, фрагменты, стороны общественной жизни. Институт - составная часть, блок, звено отрасли, В каждой отрасли их множество. Они обладают относительной автономией, так как касаются в известной мере самостоятельных вопросов. право юридический россия общественный

Примеры правовых институтов: в уголовном праве - институт необходимой обороны, институт крайней необходимости, невменяемости; в гражданском праве - институт исковой давности, институт дарения, сделки, купли-продажи; в государственном праве - институт гражданства; в административном - институт должностного лица; в семейном праве - институт брака и т.д. Все институты функционируют в тесной взаимосвязи друг с другом - как внутри данной отрасли, так и вне ее.

Прежде всего, институты делятся по отраслям права на гражданские, уголовные, административные, финансовые и т.д. Сколько отраслей - столько соответствующих групп институтов. Отраслевая принадлежность правовых институтов - наиболее общий критерий их дифференциации. По этому же признаку они подразделяются на материальные и процессуальные. Далее институты классифицируются на отраслевые и межотраслевые (или смешанные), простые и сложные (или комплексные), регулятивные, охранительные и учредительные (закрепительные).

Внутриотраслевой институт состоит из норм одной отрасли права, а межотраслевой - из норм двух и более отраслей. Например, институт государственной собственности, институт опеки и попечительства.

Простой институт, как правило, небольшой и не содержит в себе никаких других подразделений. Сложный или комплексный, будучи относительно крупным, имеет в своем составе более мелкие самостоятельные образования, называемые субинститутами. Например, институт поставки в гражданском праве включает в себя институт штрафа, неустойки, ответственности.

Регулятивные институты направлены на регулирование соответствующих отношений, охранительные - на их охрану, защиту (типичны для уголовного права), учредительные - закрепляют, учреждают, определяют положение (статус) тех или иных органов, организаций, должностных лиц, а также граждан (характерны для государственного и административного права).

Таким образом, система права представляет собой сложное, полиструктурное динамическое образование, в котором четко выделяются четыре ступени: 1) структура отдельного нормативного предписания; 2) структура правового института; 3) структура правовой отрасли; 4) структура права в целом. Все эти уровни субординированы, логически и функционально предполагают друг друга. Вместе взятые, они образуют достаточно сложную конструкцию.

Материальное и процессуальное право. В правовой науке все юридические нормы подразделяются на материальные и процессуальные. Первые - регулируют реально складывающиеся между людьми и их объединениями отношения, связанные с владением, пользованием и распоряжением имуществом, его куплей-продажей, формами собственности, трудовой и политической деятельностью, государственным управлением, реализацией субъектами прав и обязанностей, вступлением в брак и т.д.

Вторые - определяют порядок разрешения споров, конфликтов, расследования и судебного рассмотрения преступлений и иных правонарушений, т.е. регламентируют чисто процедурные или организационные вопросы, имеющие, однако, важное, принципиальное значение.

1.3 Система права как объективная юридическая реальность

Система права как конкретная юридическая реальность - результат исторической эволюции. Будучи только стороной социального целого, право не развивается изолированно, само по себе, и структурные изменения в нем - лишь следствие изменений общества. Высшей формой социального развития является современное гражданское общество и соответствующая ему политическая форма - правовое государство.

Гражданское общество, как указывалось, структурировано. В каждой из его сфер складываются свои специфические отношения, особенности которых отражаются в отраслевых признаках юридических норм.

Противостояние индивидов, объединенных гражданским обществом, и государства, являющегося политической формой этого общества, выразилось в разделении права на публичное и частное. Различие между ними нами уже проводилось в разделе, посвященном соотношению личности, общества, права и государства. Там было показано, что публичное право регулирует ту область общественных отношений, в которой главенствующую роль играет государство. Если не упускать из виду, что государство - орган реализации общих дел страны, то становится понятным, почему публичное право основывается на принципе юридической централизации, предполагающем, что юридически значимые решения исходят от высших государственных органов. Напротив, частное право регулирует ту область общественных отношений, где поступки субъектов определяются их собственной волей, юридически оформляемой договором.

Если "наложить" частное и публичное право на структуру гражданского общества, то станет очевидным, что культурно-бытовая и экономическая сферы регулируются преимущественно частноправовыми, а сфера политики - публично-правовыми нормами. В целом отражая объективное различие всеобщего и частного в общественной жизни, принцип разделения права на публичное и частное не был, однако, последовательно осуществлен ни в одной юридической системе. Отсюда и многолетние, до сих пор продолжающиеся споры о том, какие отрасли права должны включаться в эти правовые общности, а следовательно, что представляет собой система современного права в целом.

В дооктябрьской России были широко распространены теоретические схемы Н. Коркунова, И. Коллера и др. Типичным является описание строения права Нового времени И. Коллером. С его точки зрения, частное право охватывает: 1) личное право (по современной терминологии - комплекс личных неимущественных прав), 2) вещное право, 3) обязательственное право, 4) торговое право, 5) семейное и имущественное право супругов и наследников. На долю публичного права, по И. Коллеру, приходится: 1) государственное и церковное право, 2) охрана права, гражданский процесс, уголовное право, уголовный процесс, 3) международное право.

Немецкая юридическая мысль в интересующей нас области развивалась примерно в том же русле. Г. Еллинек, например, расчленяя публичное право "на международное и государственное право в широком смысле", отмечал, что "последнее распадается на судебное и процессуальное право, административное и государственное право в тесном смысле". По мнению автора отнесение к публично-правовой сфере церковного права как права публичных союзов неточно. Церковный порядок основан на совершенно других началах, чем правопорядок государственный, и потому церковное право - как внутреннее право церкви - может быть поставлено рядом с частным и публичным правом в качестве самостоятельного элемента. Как видим, различия в трактовке публичного права российскими и европейскими юристами невелики.

Введение понятия "государственное право в широком смысле" положения не меняет, поскольку в обоих случаях речь идет по существу об одном и том же: публично-правовая сфера регулируется международным, государственным, административным, уголовным, процессуальным правом. Вопрос о месте церковного права не влияет решающим образом на структуру

Подводя итоги, можно выделить следующие свойства системы права. Во-первых, она - объективное качество права, действующего в данном обществе. Ее не строят, не конструируют по заранее намеченному плану, а открывают подобно тому, как естествознание открывает законы природы.

Во-вторых, система права в целом соответствует структуре общества, т.е. той системе общественных отношений, которые закрепляются и регулируются правом. Право - момент, сторона общества и отражает его свойства, в том числе и в своей собственной структуре.

В-третьих, система права исторически изменчива; она эволюционирует вместе с развитием общества.

В-четвертых, предмет правового регулирования и, как правило, его метод, будучи решающими дифференцирующими признаками системы права, образуют единство. В принципе, метод права есть лишь юридическое выражение объективных свойств предмета юридического воздействия.

Наконец, в-пятых, особенность системы права, как отмечается в теории, состоит в том, что входящие в ее состав отрасли, будучи взаимосвязанными, в то же время не дублируют, а, наоборот, взаимно исключают друг друга. Объясняется это тем, что "одна и та же норма не может одновременно регулировать два различных вида общественных отношений, заключать в себе два различных метода правового регулирования". Именно поэтому одна и та же норма не может находиться одновременно в двух структурных единицах правовой системы.

Глава 2. Система российского права

2.1 Особенности системы российского права

Особенности современной российской системы права обусловлены тем наследием, которое ей досталось от послеоктябрьского периода истории нашей страны. Этот советский этап характеризовался, в частности, безусловным преувеличением роли планового начала в общественном развитии и стремлением сознательно сконструировать такую систему права, которая в наибольшей степени отвечала бы конкретным нуждам социалистического строительства. Значение юридической науки в решении правотворческих проблем декларативно признавалось, но на практике дело сводилось к аксиоматическому постулированию наличия десяти отраслей права. Такими оказались "теоретические" итоги первого совещания научных работников права, проходившего в июле 1938 г., и теоретической дискуссии о правовой системе 1938-40 гг. В число десяти отраслей входили государственное, трудовое, земельное, колхозное, административное, бюджетно-финансовое, семейное, гражданское, уголовное, судебное право. Существование публичного и частного права в социалистическом обществе отрицалось, ибо, как утверждалось, социализм не знает противоречий между личностью и обществом, между частным и публичным. Свою роль здесь сыграло и высказывание В. И. Ленина о том, что "мы ничего "частного" не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное".

В ходе второй дискуссии по этим проблемам, проходившей в 1956-59 гг., предпринимались попытки сформулировать такие предпосылки системы права, которые опирались бы на объективные свойства самого права и лежащих в его основе общественных, в конечном счете, производственных отношений. В результате в советской юридической науке восторжествовало убеждение в необходимости при поисках основы дифференциации права на отдельные отрасли выйти за пределы чисто юридических явлений. Большинство пришло к выводу, что такой основой является особенность того или иного вида общественных отношений, т.е. предмет правового регулирования. Вместе с тем то же большинство признало невозможным отправляться от одного только предмета юридического воздействия. Каждый предмет можно многократно дробить и тем самым создавать базу для множества новых отраслей права (например, право водное, лесное, горное, промышленное, транспортное, железнодорожное и т.д. и т.п.). Поэтому должен быть выявлен дополнительный критерий, которым был признан метод правового регулирования. "Не могут существовать отрасли права с различными предметами и тождественными методами, точно так же как при данных исторических условиях один и тот же предмет не может регулироваться при помощи различных юридических методов. Отрасли права, входящие в состав единой системы права, отличаются друг от друга по единству предмета и метода правового регулирования", - эта формулировка дает достаточно полное представление о наиболее распространенном понимании принципов построения системы права.

Попытки конкретно построить систему права выявили необходимость еще одного критерия - той функции, которую осуществляет данная отрасль в праве как целостности. В результате было выделено три составных части подобной целостности: 1) государственное право как основополагающее звено системы советского права; 2) материальные отрасли, включившие уголовное, гражданское, административное, трудовое, колхозное и семейное право; 3) процессуальные отрасли, включившие уголовно-процессуальное и гражданско-процессуальное право. При этом под материальным правом, с точки зрения его функций, понимались отрасли, чьи юридические нормы прямо регулируют поведение людей, если их деятельность не связана с формированием государственной власти. Функции же процессуальных отраслей - регулирование отношений, складывающихся в ходе принудительного осуществления прав и обязательств, вытекающих из норм материального права.

Недостатки этой схемы, применимой лишь к социалистическому праву, очевидны. Во-первых, в ней не удается выявить единого критерия объединения отраслей права в правовые общности и систему права. Этот упрек, прежде всего, касается государственного права. Сами авторы рассматриваемой схемы признавали, что оно несопоставимо с другими отраслями, ибо, закрепляя основы общественного и политического строя, включает в свой предмет практически все комплексы социалистических общественных отношений. По-своему вполне логичен сделанный в то время вывод о том, что государственное право "имеет первостепенное значение как средство юридического закрепления достигнутых в борьбе за построение в нашей стране коммунистического общества экономических и политических завоеваний трудящихся, руководимых Коммунистической партией".

Во-вторых, недостаточно ясны основания выделения в самостоятельные отрасли трудового, колхозного, а в других, близких к этой схемах - хозяйственного и земельного права.

Если административное и гражданское право имеют четко выраженный предмет (управленческие и имущественные отношения) и метод правового регулирования (императивный и метод, основывающийся на юридическом равенстве сторон), то трудовое, колхозное, земельное и т.д. - собственной базой не обладают. Их корни - в административном и гражданском праве. Образование этих отраслей - результат вмешательства государства в сферы частной и общественной жизни, явившееся следствием ликвидации частной собственности и превращения всех средств производства в государственную собственность. Невозможно регулировать поземельные, хозяйственные, трудовые отношения гражданско-правовыми средствами, если у земли, фабрик, заводов и т.д. есть только один собственник - государство. Возникает сомнение: не являются ли некоторые из функционирующих здесь групп юридических норм, выдаваемых за исторически сложившиеся отрасли права, искусственными образованиями, отразившими лишь специфику того, что называли социализмом?

В-третьих, анализируемая схема представляется неполной, логически незавершенной, ибо в юридической действительности не существует специфических процессуальных форм, в которых принудительно могут быть реализованы колхозные, земельные, трудовые права субъектов соответствующих общественных отношений. Положение было лишь отчасти смягчено предложением ввести в схему административно-процессуальное право, что до конца задачу не решает: по-прежнему не все отрасли материального права имеют свою процессуальную форму.

Итак, проблемы системы права в российском правоведении пока не решены. Возникшие трудности обусловлены, прежде всего, переходным состоянием права, в свою очередь обусловленным переходным состоянием социально-экономического и политического строя. В России еще не сформировалось гражданское общество и соответствующая ему государственно-правовая форма. Если развитие пойдет в сторону расширения обмена как генерального способа общественных связей, то опосредствовать его может лишь правовая система, дифференцированная на публичное и частное право. В их рамках и придется, по-видимому, открывать объективные начала дифференциации реально существующего права.

2.2 Систематизация юридических норм

Систематизация юридических норм - это деятельность по упорядочению и совершенствованию нормативного материала путем его обработки и расположения по классификационным критериям, избираемым в соответствии с разрешаемыми этой деятельностью задачами. Ее результаты - своды, кодексы, сборники нормативных актов.

Если система права как следствие исторического развития - объективный феномен, от воли людей не зависящий, то систематизация и ее продукты - феномен субъективный. От воли составителя во многом зависит, каким будет тот или иной сводный акт.

Конечно, значение субъективного начала нельзя преувеличивать и здесь. Систематизация в конечном счете также обусловлена объективно существующей системой права (кодексы, например, объединяют юридические нормы одной и той же отрасли права), содержанием систематизируемых правил поведения, объективной потребностью в сборниках нормативных актов того или иного рода и т.п. Но по форме своего выражения она всегда субъективна.

Теория различает два основных вида систематизации: инкорпорацию и кодификацию.

Инкорпорацией называется систематизация, при которой нормативные акты без содержательной обработки объединяются в собрания и сборники в определенном порядке (алфавитном, хронологическом, предметном и т.д.). Внешняя форма нормативного акта в процессе инкорпорации меняться может и даже должна. Нельзя, например, поместить в собрание действующих актов текст нормы без внесения в него изменений, последовавших после ее издания. Нельзя не исключить из нее пункты, имевшие временное действие или потерявшие силу вследствие иных причин, и т.д.

В зависимости от того, кто ее осуществляет, инкорпорация подразделяется на официальную, т.е. утверждение собраний нормативных актов органами, их издавшими (например, собрания законов, издаваемые парламентами); официозную т.е. издание собраний нормативных актов, теми органами, которые на это уполномочены (например "Бюллетень нормативных актов" министерств и ведомств Российской Федерации, издаваемый Министерством юстиции Российской Федерации), и неофициальную, производимую любыми лицами или организациями без специальных полномочий (например, издание нормативных актов университетами в учебных целях).

Кодификация - это такая систематизация нормативных актов, которая сопровождается их обработкой с целью придать нормативному материалу стройность, последовательность, непротиворечивость, полноту и т.п.

Кодификация подразделяется на всеобщую (например, свод законов того или иного государства), отраслевую (например, уголовный или гражданский кодексы) и специальную (например, таможенный кодекс, кодекс торгового мореплавания, кодекс об административных правонарушениях и т.д.).

Как видим, несмотря на субъективный характер систематизации юридических норм, в ее основе, в конечном счете, лежит объективно существующая система права, обусловленная структурой исторически определенного общества.

Заключение

Итак, мы дали понятие системы права, рассмотрели структурные элементы системы права, систему права как объективную юридическую реальность, особенности системы российского права, а также систематизацию юридических норм.

Из всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы.

Система права - это внутренняя структура права, состоящая из взаимосвязанных норм, институтов и отраслей права.

Она обладает своими чертами:

· ее первичным элементом выступают нормы права;

· ее элементы непротиворечивы, внутренне согласованы, взаимосвязаны, что придает ей целостность и единство;

· она обусловлена социально-экономическими, политическими, религиозными, культурными, историческими факторами;

· имеет объективный характер.

Понятие «системы права» не следует отождествлять с понятием «правовая система». Последнее шире по своему объему и включает в себя, помимо системы права, юридическую практику и господствующую правовую идеологию.

Для деления норм права на отрасли используют 2 критерия: предмет и метод правового регулирования.

Отрасль права - это совокупность юридических норм, регулирующих определенный род (сферу) общественных отношений. Отрасль наиболее крупное подразделение системы права.

Институт права - это совокупность юридических норм, регулирующих определенный вид (группу) общественных отношений. Если отрасль регулирует род общественных отношений, то институт - лишь их вид.

Предмет правового регулирования - это качественные особенности своеобразия регулируемых правом отношений в различных сферах жизни общества. Так, правовой регламентации подвергаются имущественные, семейные, организационно-управленческие, трудовые, финансовые и прочие качественно самостоятельные отношения.

Метод правового регулирования - второе, дополнительное основание деления права на отрасли. Это установленные правом специфические способы и приемы, с помощью которых государство воздействует на определенные виды общественных отношений. Так, право может воздействовать на поведение людей путем властных категорических требований (административное, уголовное право), а может и давать им возможность в рамках закона самим устанавливать свои права и обязанности путем соглашений (гражданское и некоторые другие отрасли права).

Публичное право - эта та часть системы действующего права, которая регулирует отношения государства, его органов с гражданами, общественными объединениями, фирмами, предприятиями, отношения между государственными органами, причем в этих отношениях орган государства выступает носителем государственно-властных (публичных) полномочий, обеспечивающих интересы всего общества.

Частное право защищает частный интерес личности, обеспечивает его свободную самореализацию, право частной собственности и частного предпринимательства и основано на договоре между равноправными сторонами. Оно регулирует отношения между отдельными лицами, фирмами, предприятиями.

Система современного российского права складывается из следующих отраслей:

· конституционного (государственного);

· административного;

· финансового;

· гражданского;

· семейного;

· трудового;

· права социального обеспечения;

· экологического;

· уголовного;

· уголовно-процессуального;

· гражданское процессуального;

· уголовно-исполнительного.

Список использованной литературы

1. Аврутин Ю. Е. Государство и право. Теория и практика. М., 2007. С. 480.

2. Алексеев С. С. Общая теория права. М., 2008. С. 576.

3. Бастрыкин А. И. Теория государства и права. М., 2005. С. 288.

4. Дробязко С. Г., Козлов В. С. Общая теория права. М., 2007. С. 480.

5. Киримова, Е. А. Система современного российского права: понятие и проблемы развития // Правоведение. 1997. № 4. - С. 166 - 168.

6. Летушева Н. И., Летушева М. В. Теория государства и права. М.. 2008. С. 208.

7. Марченко М. Н. Проблемы теории государства и права. М., 2008. С. 784.

8. Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. М., 2006. С. 544.

9. Морозова Л. А. Теория государства и права. М., 2008. С. 480.

10. Рассолов М. М. Проблемы теории государства и права. М., 2007. С. 432.

11. Спиридонов Л.И. Теория государства и права: Учебник для вузов. М., 2001. С. 304.

12. Теория государства и права / Под редакцией А. С. Пиголкина и Ю. А. Дмитриева. М., 2007. С. 616.

13. Ученые-юристы МГУ о современном праве / Под редакцией М. К. Треушникова. М., 2005. С. 464.

14. Чашин А. Н. Теория государства и права. М., 2008. С. 688.

15. Честнов И. Л. Актуальные проблемы теории государства и права. Диалогическая природа государства и его место в политической системе общества. М., 2007. С. 64.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

История развития понятие "система права". Развитие простого товарного производства. Структурные элементы системы права. Сущность и особенности системы российского права. Характеристика систематизации юридических норм. Методы правового регулирования.

курсовая работа , добавлен 15.12.2008


Понятие системы права и основные признаки системы права. Структурные элементы системы права. Соотношение системы права и системы законодательства. Понятияе и признаки системы права как явления объективного порядка. Формирование отрасли законодательства.

реферат , добавлен 05.01.2009


Понятие права и его признаки. Понятие и структура норм права. Способы изложения норм права в статьях нормативных актов. Функции права - это основные направления юридического воздействия на общественные отношения. Понятие источников права и их виды.

лекция , добавлен 20.01.2009


Понятие, элементы и структурное построение системы права. Предмет и метод правового регулирования. Системообразующие и системоприобретенные правовые связи. Соотношение системы права, системы законодательства, правовой системы и системы юридических наук.

реферат , добавлен 01.08.2010


Понятие и структурные элементы системы права, различные классификации права. Предмет и методы правового регулирования как основания деления права на отрасли. Международное право и его взаимодействие с системой и нормами права Республики Беларусь.

контрольная работа , добавлен 21.12.2011


Источники трудового права как выражение норм трудового права. Построение системы источников по отрасли трудового права. Предмет трудового права - общественные отношения, связанные с трудом на производстве. Индивидуальный и коллективный трудовой договор.

реферат , добавлен 25.09.2014


Общее понятие и структурные элементы системы права. Совокупность нормативно-правовых актов, в которых объективируются внутренние содержательные и структурные характеристики права. Основные различия между системой права и системой законодательства.

презентация , добавлен 16.12.2014


курсовая работа , добавлен 25.12.2013


Рассмотрение источников римского права. Понятие права, сущность и общая характеристика. Обзор источников римского права. Кодификация Юстиниана и иные памятники. Общественные отношения, связанные с рассмотрением источников римского права, их суть.

курсовая работа , добавлен 18.12.2008


Общественные отношения, возникающие при реализации норм права социального обеспечения. Нормы права, составляющие систему права социального обеспечения. Понятие кодификации как способа систематизации права. Виды кодификационных нормативных правовых актов.

Введение

ГЛАВА I. ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ И АДАПТАЦИОННАЯ ПРАКТИКА В КРИЗИСНОМ СОЦИУМЕ 14

1. Общественные отношения в адаптационной перспективе: теоретико- методологический аспект 14

2. Особенности реформирования российского общества с точки зрения кризисной составляющей социальных преобразований 28

3. Особенности социальной адаптации в кризисном обществе: негативная практика как жизненная стратегия 58

ГЛАВА II. ФОРМЫ НЕГАТИВНЫХ АДАПТАЦИОННЫХ ПРАКТИК В УСЛОВИЯХ СЕГОДНЯШНЕГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА 83

1. Дегуманизация общественных отношений в контексте культурно-цивилизационной специфики сегодняшней России 83

2. Насилие и агрессия как формы негативной адаптации 113

3. Феноменология агрессии: интерпретативное измерение негативной адаптации 131

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 148

БИБЛИОГРАФИЯ 154

Введение к работе

образом, налицо явно амбивалентный характер дегуманизации или брутализации общественных отношений в современной России, которая становится сегодня повседневной реальностью, пронизывая собой все уровни социальных интеракций - от объективированных до субъективированных модальностей, от политического дискурса до поведения на дороге, от рекламы мобильных операторов до вандализма, принимающего массовый характер. С одной стороны, «нецивилизованный», грубый характер этих интеракций вызывает естественное сожаление и очевидно деструктивен в дальней перспективе развития общественных отношений в отечественном социуме, с другой же стороны, брутальность, парадоксальным образом, выступает конструктивным началом, поскольку, так или иначе, позволяет индивиду адаптироваться к рискогенной среде, что, в свою очередь, результируется в возникновении некоего равновесного состояния общества. Естественно, данное состояние отличается неустойчивостью, и дальнейшее развитие может пойти в любом направлении - как самой откровенной и безнадежной демодернизации и архаизации, так и гармонизации общественных отношений на основании в большей степени присущих цивилизованному обществу принципов.

Ситуация обостряется и проблема актуализируется также за счет того, что кризис, переживаемый сегодня отечественным обществом, носит, по нашему убеждению, и свидетельству целого ряда исследований, обширный и сложный характер, усугубляемый, к тому же, дезорганизацией российского социума как культурно-цивилизационного структурного целого.

В этой связи, изучение причин, логики и механизмов брутализации общественных отношений как адаптационного ресурса в современной России представляется весьма актуальным, поскольку именно такое исследование должно установить и проанализировать комплексный содержательный профиль негативных адаптационных стратегий в нашем обществе, и дать,

следовательно, возможность определить вероятные направления развития таких тенденций и их коррекции.

Степень научной разработанности проблемы. Разработанность проблемы диссертационного исследования имплицитно предполагает двойной ракурс: с точки зрения феномена общественных отношений, как динамического взаимодействия индивида и среды в адаптационном контексте, и с точки зрения рискогенного и стрессогенного содержания общественных отношений в современном российском социуме и их соответствующей дегуманизации или брутализации.

Проблема общественных отношений в контексте их адаптационного содержания разрабатывалась как в собственно социально-философском, так и в социологическом и социально-психологическом ракурсах, тесно, впрочем, переплетенных, благодаря специфике объекта. Философский ракурс выражен, в частности, работами таких исследователей, как Н.И. Лапин, который в рамках формулируемого им «антропосоциетального подхода» предлагает рассматривать социализацию как выражение действия личности в пространстве, которое образуют две пересекающиеся оси - рефлексивная и коммуникативная, К.В. Рубчевский, исследующий диахроническое соотношение социализирующего воздействия общества и собственно социализации личности, Е.М. Авраамова, изучающая стратегии адаптации в трансформирующемся российском обществе с точки зрения экзистенциальных «адаптационных ресурсов», В.А. Туев, который исходит из того, что архитектоника становления новой потребности человека включает в себя развитие его способностей, то есть, основой развития в адаптационном контексте выступает не потребительная, а творчески-преобразовательная деятельность субъекта .

Социологический ракурс представлен работами таких, например, авторов, как Е.С.Балабанова, анализирующая негативные адаптационные стратегии, К. Муздыбаев, исследующий адаптацию, как стратегии

«совладания», Н.Е. Покровский и И.П. Попова, анализирующие адаптацию в изменяющемся российском обществе в межпоколенческом аспекте .

В рамках социальной психологии значительный задел исследования общественных отношений, как взаимодействия индивида/ группы и среды в адаптационном контексте сделан в таком направлении, как «теория ресурсов», начала которой были положены К. Левиным, чья концепция адаптации как сочетания требований среды и ресурсов индивида, получила затем наиболее значительное развитие в работах Ю. Фоэ, разработавшего систему классификации ресурсов, основанной на двух координатах: конкретность - символизм, и партикуляризм - универсальность, и в трудах таких авторов, как У. Инзел, Н. Лин, Р. Тернер, П. Рочел . В отечественной социальной психологии проблемами адаптационных стратегий в условиях кризисного социума занимаются, в частности, такие исследователи, как В.А. Бодров, Т.Л. Крюкова, Л.И. Анцыферова .

Проблема рискогенного и стрессогенного содержания общественных отношений в современном российском обществе и их соответствующей брутализации рассматривается сегодня в работах таких авторов, как А.С. Ахиезер, доказывающий, что российское общество находится в состоянии онтологического раскола, вызвавшего его архаизацию, В.Д.Соловей, описывающий ситуацию в сегодняшней России в прямых дефинициях разрушения, определяя её в качестве «социоантропологической деградации» и варваризации, В.Г. Федотова, говорящая о разрушении российской ментальносте в результате «усиленной рекультуризации», что привело к культурной демодернизации и подъему архаики, О.Н. Яницикий, определяющий сегодняшнюю Россию как общество риска, переживающего демодернизацию и социокультурный самораспад, в ходе которой выживают преимущественно архаические социальные структуры, В.Э. Шляпентох, рассматривающий российское общество в контексте «катастрофизации»

массового сознания, в ходе которой актуализируется эмоционально-мифологическое наследие, в том числе архаическая компонента социальных страхов , А.Е. Кащаев и В.А. Решетников, исследующие деструктивные проявления в общественных отношениях сегодняшнего российского социума с позиций конфликтологической проблематики и в рамках интереса к проблемам современного гуманизма .

Вместе с тем, следует отметить практическое отсутствие социально-философских работ, в которых дегуманизация общественных отношений в кризисном социуме исследовалась бы с комплексных позиций, во-первых, не просто как стратегия «негативной адаптации», а в качестве естественной реакции социальной системы любого уровня на возросшую стрессогенность и рискогенность социальной среды, обусловленной, в том числе и нейропсихопатологической этиологией, и во-вторых - с точки зрения взаимообусловленности брутальных жизненных стратегий и культурно-цивилизационного профиля сегодняшнего российского общества.

Объектом исследования являются общественные отношения современного российского социума с точки зрения процесса их дегуманизации.

Предметом исследования выступают причины, логика и формы брутализации как содержательного аспекта общей дегуманизации общественных отношений и её значение как адаптационного ресурса в сегодняшней России.

Цель и задачи исследования. Целью исследования является анализ общественных отношений современного российского социума с точки зрения причинно-следственных связей, основной симптоматики и форм негативной адаптации. Данная цель определила постановку и решение следующих задач:

анализ феномена общественных отношений с точки зрения их социально-адаптационного содержания;

анализ феномена социального кризиса и его типологическое определение применительно к сегодняшнему российскому обществу;

исследование специфики формирования негативной адаптации как одной из жизненных стратегий в условиях социального кризиса;

исследование феномена негативных адаптационных практик в контексте критического анализа основных концепций культурно-цивилизационного профиля сегодняшней России;

анализ особенностей экстернальных, «родовых» стратегий брутальной адаптации - агрессии и насилия в сегодняшнем российском обществе в их аналитическом и феноменологическом содержании.

Теоретико-методологическую основу исследования составляют положения теории социальной аномии в её классическом варианте, с особым вниманием к ценностной составляющей «социальных контрактов - Э. Дюркгейм, и структурно-функциональный подход к ценностям с точки зрения их мотивационного потенциала Т. Парсонса . Перспективной также оказалась теория баланса требований и ресурсов К. Левина, в части подхода к адаптации как взаимодействию личности и среды, что имеет прямые социально-философские эвристические следствия в отношении содержательной и мотивационной проблематики общественных отношений . При дальнейшей характеристике и обосновании адаптационного содержания общественных отношений автором были использованы также некоторые положения «антропосоциетального подхода» Н.И. Лапина , в части социетально-деятельностного угла анализа социализационно-адаптационных процессов.

При рассмотрении специфики адаптационных стратегий в условиях пролонгированного стресса автор опирался на некоторые данные нейрофизиологии и нейропсихиатрии, в особенности, касающиеся феномена боевой психической патологии и приспособительных реакций индивидов к стрессогенной среде, разработанные, прежде всего, в отечественной науке

(И.П. Павлов, В.Е. Снедков) . При обосновании типологии и классификации брутальных форм адаптационных стратегий был использован подход Э. Фромма, в части рассмотрения им агрессии, как филогенетически заложенной приспособительной и защитной реакции, наряду с другой стратегией защиты от витальных угроз - избегания .

При характеристике и обосновании феномена «абсурдной дополнительности» как определяющего элемента культурно-цивилизационного профиля сегодняшнего российского общества, также вносящего свой вклад в общую брутализацию общественных отношений, мы опирались на основы известного принципа дополнительности Н. Бора и некоторые положения семиотики культуры Ю.М. Лотмана, в части дуальности семиотической структуры, как основы и условия культурного формообразования .

В целом, автор опирался на общенаучную методологию познания, с применением аналитических, системных, сравнительных и междисциплинарных методов. Эмпирической базой послужили данные Госкомстата РФ о социально-экономическом и демографическом положении России (2005), и результаты проведенного автором в 2006 г. конкретного социального исследования. Основными методами сбора первичной информации являлись анкетирование, тематический апперцептивный тест (ТАТ) Э. Фромма и М. Маккоби , и транссимволический анализ (ТСА) .

Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что осуществлен комплексный социально-философский анализ особенностей общественных отношений в сегодняшнем российском обществе с точки зрения их дегуманизации, включающий теоретико-методологическую операционализацию такой негативной адаптационной практики, как феномен брутальносте, рассмотренный в контексте кризисной и культурно-

цивилизационной причинности, с эмпирической верификацией теоретических пролегоменов.

К положениям новизны в работе относится следующее:

обоснована эвристичность теории баланса требований среды и доступных ресурсов в сочетании с теорией символа, развитой в социальной науке, для социально-философского анализа общественных отношений в их адаптационном аспекте;

осуществлена типологизация и классификация адаптационных стратегий, включающая когнитивное, социально-психологическое, социокультурное и социоэкономическое измерения. Классифицированы и охарактеризованы комплексы личностных и структурно-институциональных ресурсов, и симптоматика брутализации, соответствующие каждому названному измерению;

показана связь между пролонгированным социальным стрессом, схожим по нозографии с боевой психической патологией, и спецификой негативных адаптационных стратегий;

осуществлена эмпирическая верификация дегуманизации общественных отношений, как феноменологической данности в сознании членов сегодняшнего российского общества.

Положения, выносимые на защиту:

1. Стресс, переживаемый в результате разрушения основных витальных сфер социума: биологической, структурной, нормативно-ценностной подобен по многим параметрам стрессу, переживаемому личностью в условиях боевой обстановки, с соответствующими же приспособительными когнитивными, социальными и психологическими реакциями. Увеличившиеся и расширившиеся риски и угрозы, с которыми сталкиваются в своих повседневных практиках люди, возросший уровень социальной тревожности и страхов, восприятие социальной среды как

угрожающей и агрессивной обусловливает и дегуманизацию общественных отношений в социуме.

Дегуманизация общественных отношений возникает в кризисном социуме, актуализирует проблему социальной адаптации и в значительной степени определяет формы последней (экстернальную и интернальную). Брутальность, тем самым, становится негативным адаптационным ресурсом, инструментом приспособления к стрессогенной и рискогенной среде, что, в итоге, результируется в неустойчиво равновесном характере общественных отношений и социума, в целом.

Культурно-цивилизационная специфика сегодняшнего российского общества определяется принципом абсурдной дополнительности, когда реальность описывается в существующих параллельно и не интегрируемых знаково-символических кодах - традиции и современности, архаизации и модернизации. Интеграции не происходит, в свою очередь, по причине отсутствия «метаописания», которое сняло бы противоречия в неком новом структурном единстве. Таким образом, принцип абсурдной дополнительности усугубляет дезинтеграцию и хаотизацию общества, внося свой вклад в общую дисфункциональность его социальных практик и брутализацию общественных отношений.

Агрессия и насилие являются производными от конкретных социальных обстоятельств, в которых «застигает себя» индивид и/ или общество. Условия затяжного социального кризиса, как пролонгированной провоцирующей ситуации создают благоприятную обстановку для рутинизации и институционализации насилия в качестве само собой разумеющейся практики общественных отношений. Брутальность, тем самым, превращается в своего рода ценность, что усугубляется конфликтом созданных в обществе потребностей и ресурсов их удовлетворения, и в долгосрочной перспективе может привести к дальнейшей социоантропологической деградации общества.

5. Россияне (в опрошенных группах) не только демонстрируют значительную степень брутализации сознания, выраженную через лояльное восприятие примеров жестокости, но и приписывают эту же брутальность как собственно криминальной активности, так и деятельности формализованных институтов правопорядка. Социальная обусловленность этого также достаточно очевидна в проанализированном восприятии, поскольку имеет место постоянная отсылка к социально-средовым условиям, детерминирующим конкретные социальные практики. В нашем случае -агрессивная среда детерминирует негативные адаптационные практики, что и проявилось достаточно отчетливо в особенностях массового сознания и восприятия опрошенных россиян.

Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что полученные данные позволяют судить о содержательных и динамических аспектах общественных отношений в современном российском обществе, анализировать тенденции их дегуманизации, и, соответственно, научно обосновать постановку целей и задач концепций и программ гармонизации социальных связей и противодействия дальнейшей архаизации социальных практик. Сформированные теоретические положения и выводы развивают и дополняют ряд разделов социальной философии в части общественных отношений как проблемы социально-философского анализа, проблематики взаимодействия человека и общества, социально-философской трактовки потребностей и интересов действующего субъекта. Вносится определенный вклад и в разделы таких дисциплин, как социология личности, социология культуры и духовной жизни, социальная психология, конфликтология. Материалы исследования могут быть применены при дальнейшем анализе социальных процессов в современном российском обществе, использованы в учебном процессе в вузах.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации изложены на межрегиональной научно-практической конференции

«Проблемы управления развитием социальных систем: личности, организации, территории» (Иркутск, 2007 г.), межрегиональной научно-практической конференции «Сибирь сегодня и завтра: проблемы регионального развития» (Иркутск, 2006 г.), всероссийской научно-практической конференции «Правовое образование: опыт, проблемы, перспективы» (Иркутск, 2002, 2003 гг.), всероссийской научно-практической конференции «Современные проблемы безопасности и духовное развитие личности» (Иркутск, 2000 г.), межвузовской научно-практической конференции «Реформирование правовой системы в условиях современного развития» (Иркутск, 2004г.).

На основе материалов и выводов диссертационного исследования автором разработан спецкурс «Формы и особенности негативной адаптации в современном российском обществе».

Структура и объём работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения, библиографического списка, содержащего 165 названий. Объём основной части работы составляет 153 страницы.

Общественные отношения в адаптационной перспективе: теоретико- методологический аспект

Под «общественными отношениями» в социальной философии понимаются, как известно, «многообразные связи, возникающие между социальными группами, классами, нациями, а также внутри них в процессе их экономической, социальной, политической, культурной жизни и деятельности» . Таким образом, общественные отношения реализуются как в объект-объектных, так и субъект-субъектных интеракционных модальностях социума, как по горизонтали, так и по вертикали социальных связей и диспозиций. Прежде чем рассматривать общественные отношения в контексте одного из ключевых содержательных элементов последних - адаптационных практик, необходимо проанализировать содержательные характеристики феномена социальной адаптации в сопоставлении с типологически близким, но не тождественным феноменом социализации.

Собственно социализация, как процесс усвоения индивидом норм, ценностей и образцов поведения, принятых в данном обществе в данную эпоху, в целом не вызывает особых противоречий или столкновений в социальном теоретизировании. И психологическая трактовка социализации, представленная 3. Фрейдом, Э. Эриксоном, Ж. Пиаже, и воззрения символических интеракционистов - Ч.Х. Кули, Дж.Г. Мида, Г. Блумера, и структурно-функционалистский подход в лице Т. Парсонса и Р. Мертона исходят из, в целом, общих посылок о том, что: 1) личность есть в высшей степени социальный продукт, то есть формируемый в ходе повседневного взаимодействия с другими членами группы; 2) самоидентификация, как инструмент социализации, носит позитивный (есть «такие же, как я») и негативный (есть «другие») характер; 3) процесс социализации может быть подразделен на стадии и этапы, которые определяются возрастом, обстановкой, и набором конкретных норм, передаваемых в данный период; 4) «обобщенный другой» выступает совокупностью ролей, которые необходимо принять, и принципов, которые необходимо усвоить; 5) «значимые другие» есть агенты социализации, которые представлены (по степени значимости) -ровесниками, семьёй, школой, средствами массовой информации; 6) возможны десоциализация и ресоциализация.

Вместе с тем, важным в контексте нашей работы представляется нам то обстоятельство, что с конца прошлого века ведущими теоретиками акцентируется всё большее внимание на дискурсивном содержании социализационного процесса и его обусловленности или даже ангажированности соответствующими социетальными императивами. Данный угол анализа был инициирован, прежде всего, сторонниками критической социальной теории, а также теми подходами в социальной науке, которые уделяли традиционное внимание содержательным и телеологическим характеристикам социализационного процесса, включая и недавно подключившийся к такого рода рассмотрению социокультурный подход отечественной социальной науки. «Все знание о социальном мире, -писал Пьер Бурдье, - является актом конструирования исполнительных схем мысли и выражения, а между условиями существования и практиками или репрезентациями находится структурирующая активность агентов, которые, далеко не механически реагируя на механические стимулы, отвечают на призывы или угрозы мира, чье значение они помогали создавать. Принцип этой структурирующей активности не есть некая система универсальных форм и категорий, он представляет собой систему интернализованных, воплощенных схем, которые, будучи конституированными в ходе коллективной истории, усваиваются в ходе истории индивидуальной, и функционируют в своем практическом состоянии и в практических целях (а вовсе не ради чистого знания)» . По словам П. Бергера и Т. Лукмана, - «Вторичная социализация требует приобретения специфическо-ролевого словаря, что означает, прежде всего, интернализацию семантических полей, структурирующих обыденные интерпретации и поведение в рамках институциональной сферы. Кроме того, требуются "невыразимое словами понимание", оценки, эмоциональная окраска этих семантических полей» . Достаточно оригинальный в сходном ключе подход сформулирован в рамках когнитивной социологии Э. Зерабевелом, считающим социализацию, прежде всего, и главным образом - когнитивным процессом. «Именно когнитивная социализация, - по словам Зерабевела, -позволяет нам войти в социальный, интерсубъективный мир. Становление "социальным" предполагает обучение не только тому, как действовать, но и тому - как думать социальным образом. Когда мы социализируемся и учимся смотреть на мир через ментальные линзы тех или иных мыслительных сообществ, мы начинаем присваивать объектам те же смыслы, которые они имеют для окружающих, начинаем игнорировать или запоминать те же вещи, что и окружающие, и смеяться над вещами, которые и они находят смешными. Только тогда мы действительно вступаем в социальный мир» . Н.И. Лапин, в рамках формулируемого им «антропосоциетального подхода», предлагает рассматривать социализацию как выражение действия личности в пространстве, которое образуют две пересекающиеся оси -рефлексивная и коммуникативная, причем ось рефлексии фиксирует базовую способность homo sapiens к мышлению, без которой нет социального действия, а ось коммуникаций обращена одним вектором к культуре (языку, ценностям, нормам, образцам), а другой - к социальным субъектам (индивидам, общностям). «На стороне культуры, - по мнению Н.И. Лапина, -формируется функция идентификации индивида с соответствующими ценностями, нормами, которые индивид усваивает в процессе социализации и которые только и делают возможным его мышление и общение, в том числе при решении конкретных задач жизнеобеспечения. На другой, социальной стороне оси коммуникации представлена функция взаимодействия индивида с другими субъектами (индивидами, общностями), удовлетворяющая интеракционистские потребности человека и реализующаяся путем включения homo activus в ближайшую статусно-ролевую дифференциацию, а через нее - в социальную структуру социума» . Таким образом, отечественный исследователь задает социетально-деятельностный угол анализа социализационных процессов, что представляется нам весьма эвристичным и обещающим в русле нашей темы.

Социальная адаптация неизбежно и естественно связана с процессами социализации, десоциализации и ресоциализации. Вместе с тем, их соотношение и содержание зачастую некритически смешивается исследователями. Например, по мнению К.В. Рубчевского, «начальная фаза -социализирующее воздействие общества, затем - собственно социализация личности. Последняя включает, если, конечно, так можно выразиться, "подфазы": а) интериоризации (личность знакомится с предложенным, выборочно запоминает и начинает усваивать что-либо, эмоционально переживая и осмысливая новый материал) и б) адаптации (личность преобразует, "подгоняет" под себя имеющийся в ее распоряжении культурный опыт и использует его в своих целях - вливается, "вживается" в группу, коллектив, "находит свое место под солнцем") ». Отметим, что в данном подходе приоритетность в традиционной оппозиции общего и частного безусловно отдается общему - стартовой точкой признается «социализирующее воздействие общества». Вместе с тем, ещё Дж. Г. Мид утверждал в свое время, что «хотя индивидуальное сознание и самость являются, преимущественно, социальными продуктами, феноменами общественной стороны человеческого опыта, нельзя упускать из виду психологическую обусловленность их возникновения и существования, поскольку индивидуальный опыт и поведение являются физиологически базовыми для социального опыта и поведения - процессы и механизмы последнего (включая те, что являются определяющими для возникновения и существования сознания и самости) находятся в физиологической зависимости от процессов и механизмов первого и его социального функционирования» . С нашей точки зрения, жесткое противопоставление начальных, импульсных точек социализационного процесса и его заданных характеристик не является эвристически оправданным. Логичнее строить рассуждение с учетом постоянной взаимной обусловленности между общим и частным, между структурой и агентом, между обществом и индивидом. Точно так же необходимо, на наш взгляд, подходить и к соотношению и сочетанию социализации и социальной адаптации. Последнее не есть элементарная часть первого, так же как первое не исчерпывает собой содержание последнего. Другими словами, данные феномены нельзя полностью противопоставлять, но нельзя и полностью смешивать.

Особенности реформирования российского общества с точки зрения кризисной составляющей социальных преобразований

Как было сказано выше, социальная адаптация всегда прагматически ориентирована. Строго говоря, адаптационная практика, уже по определению, предполагает некую проблемность существования индивида и/ или общности. Коль скоро возникла потребность в адаптации, мы можем говорить о некоем изменении среды, которое выступило императивом этого приспособления. Что же может представлять собой это изменение, или этот императив? Представляется, что наиболее адекватно такое состояние может быть определено в дефинициях «кризис» и «стресс», причем, в рамках нашей работы мы будем использовать термин «кризис» преимущественно для характеристики состояния социетальных сфер общества, то есть, относящихся к социуму в целом, в то время как термин «стресс» мы будем применять для анализа состояния индивидуального/ группового/ общественного настроения и сознания.

Наиболее серьезной и драматичной формой социального кризиса являются общественные бедствия, представляющие собой глубокие и драматичные социальные потрясения, воздействующие на все сферы жизни общества, то есть имеющие социетальный характер. Для того чтобы диагностировать состояние социетального бедствия необходимо проанализировать состояние ключевых, витальных систем жизнедеятельности социума. В социальной науке сложился известный консенсус относительно состава таких систем. Питирим Сорокин ещё в работе 1925 г. «Социология революции» говорил, что социальное потрясение (революция) «означает, во-первых, смену в поведении людей, их психологии, идеологии, верованиях и ценностях. Во-вторых, знаменует собой изменение в биологическом составе населения, его воспроизводства и процессов отбора. В-третьих, это - деформация всей социальной структуры общества» . Американский исследователь гуманитарных и социальных эффектов катастроф и бедствий Чарльз Э. Фритц определял бедствие следующим образом: это, по его мнению, «событие, сконцентрированное во времени и в пространстве, когда общество или относительно самостоятельная часть общества подвергается суровой опасности и подвергает своих членов и физическую среду таким лишениям, что социальная структура разрушается и осуществление всех или некоторых важных функций становится невозможным. Таким образом, бедствие является событием, которое нарушает жизненные функции общества. Оно влияет на систему биологического выживания (питание, кровь, здоровье, воспроизводство), систему порядка (разделение труда, модели власти, культурные нормы, социальные роли), систему значений (ценности, общее определение реальности, механизмы коммуникации) и на мотивацию людей в пределах всех этих систем» . Эти же параметры (причем, в точно такой же последовательности) уже в наше время были сформулированы Петром Штомпкой в его известной работе, посвященной культурной травме . Возможно, имело место какое-то взаимное влияние1, с другой стороны, биологический, структурный и культурный (ценностный) параметры выступают, в общем, достаточно очевидными несущими опорами любого общественного организма, первоочередное внимание к которым в случае социальных потрясений является вполне естественным.

Учитывая приведенные выше определения, мы считаем, что сегодняшнее российское общество можно охарактеризовать как переживающее именно состояние социетального бедствия. Обоснуем это положение через выделенные системные параметры: биологический, структурный, ценностный.

Состояние системы биологического выживания. Ситуация с воспроизводством народонаселения в российском обществе определяется сегодня драматичным превышением смертности над рождаемостью. Постперестроечный период в России ознаменовался, фактически, демографической катастрофой, которая на графике изображается как пересечение двух кривых: резкого возрастания смертности и столь же резкого падения рождаемости.

Дегуманизация общественных отношений в контексте культурно-цивилизационной специфики сегодняшней России

Вопрос об универсальности брутальносте и брутализации, или, другими словами, о том - насколько это явление специфично именно для России, - возникает неизбежно. На наш взгляд, брутализация носит, в значительной степени, универсальный характер. Агрессия и насилие в общественных отношениях присутствуют в любом социокультурном образовании - в любой, даже высокоразвитой стране сегодняшнего мира. Однако в одних случаях эти явления не покидают рамки социально приемлемого уровня патологии, в других же - переходят эту грань. Степень такого «нарушения» и его разрушительности определяются, по всей видимости, способностью общества и его институтов, как формального, так и неформального типов, контролировать патологические проявления. В тех случаях, когда социальный контроль со стороны всех норм, - включая неформальные, - ослабевает, социальная патология покидает отведенные ей пределы, распространяясь в широком социальном пространстве. Вместе с тем, на способность социальных институтов осуществлять контроль, и на особенности последнего, оказывает влияние как текущее состояние общества, так и его специфичные культурно-цивилизационные характеристики.

Российское общество в своем описанном в предыдущей главе состоянии является одновременно естественным и парадоксальным. Естественным - потому что агрессивная среда и должна, как будто, порождать соответствующие приспособительные реакции. Парадоксальным, потому что реакции эти, всё таки, не должны быть свойственны обществу современного типа, с развитой системой общественных отношений, с понятием о цивилизованности и высокой культуре.

Р. Штихве, развивая свою мысль о страхе и враждебности в общественных отношениях, утверждает: «давлению ограниченности ресурсов противостоят широко распространенные во всех обществах институционализированные мотивы реципрокности, которые вводят в ранг нормы помощь и гостеприимство по отношению к бедным и чужим. ...Отсутствующая повседневная враждебность, - по мнению немецкого мыслителя, - больше не должна компенсироваться действующими вне повседневных ситуаций / в необычных ситуациях / в чрезвычайных ситуациях институтами дарения и гостеприимства. Учитывая эти обстоятельства, уже нельзя утверждать, что преодоление и переработка чуждости является основной проблемой современных обществ. Схематизм «друг / враг» работает лишь в экстремальных ситуациях как политический схематизм. Вместо подобного жесткого механизма в будущем речь идет скорее о механизмах, побуждающих нас и других перейти от нормальной установки на индифферентность к процессам социального взаимодействия» . Исследователи катастрофического сознания, в свою очередь, утверждают: «По-видимому, имеются количественные и содержательные различия в культурной памяти различного типа обществ. Эти различия оказывают влияния на соотносительный вес эмоциональной и рациональной составляющей массового сознания. Они являются глубокой основой того, что в одних случаях архаическая культурная память гнездится на локальном уровне, в ограниченных группах, у отдельных личностей, в маргинальных слоях культуры. В других случаях она занимает более прочные позиции и более важное место в культуре, в сознании населения, что, в частности, не может не находить выход и в политической жизни того или иного сообщества. От этих соотношений зависит и содержание, и уровень катастрофизма как яркой эмоциональной составляющей культурной памяти» . Таким образом, на уровень брутализации общественных отношений в первую очередь влияют культурно-цивилизационные характеристики социума. Что же представляет собой в этом плане сегодняшнее российское общество?

Прежде всего, очевидным представляется нам тот факт, что в российском обществе установка на индифферентность (Штихве), как равнодушие, уживается с личными, персональными отношениями между, в том числе, и совершенно незнакомыми людьми, с брутализацией этих отношений - то, что свойственно в наибольшей мере обществу традиционного, архаичного типа. Вместе с тем, уровень российской культуры, в широком смысле этого слова, от его материального, технологического содержания до образцов «высокого искусства» является гораздо более сложным и развитым, чем культура традиционных обществ, что не нуждается в дополнительной аргументации. Означает ли это, что Россия является «современным» обществом? На наш взгляд, российское общество нельзя пока отнести в полной мере к «современным» или постиндустриальным. Вообще, наша страна, по мнению некоторых исследователей, на протяжении многих десятилетий демонстрирует странную смесь черт «развивающейся», то есть, относящейся, фактически, к третьему миру, и индустриальной, то есть, обладающей известным промышленным потенциалом, причем, все наши многочисленные «перестройки» были, согласно этому подходу, ничем иным, как вынужденной реакцией на последовательные вызовы Запада - сначала «торгово-промышленный», потом «индустриальный», и, наконец, «постиндустриальный», или «информационный» [см., напр.: 30; 137; 142; 156]. Это позволяет наблюдателям делать вывод о том, что Россия является, по-прежнему, во многом «традиционной» страной, где сильны патриархальные установки и четко проявлено деление на «своих» и «чужих». Применительно к общественным отношениям в системе «личность личность» патриархальность демонстрирует себя, например, в малой степени формальной ролевой дифференциации, неприятии роли анонимного агента той или иной социальной организации - от бюрократической до предпринимательской. Другими словами, россияне склонны персонализировать, делать «личными» контакты не только на уровне семьи, -что, в общем, нормально, как нам кажется, - но и на уровне связей со структурами более сложного порядка. Польский исследователь Ежи Гирус иллюстрирует это, используя понятие «военного танца», рассматривавшегося Максом Вебером в качестве неизменного атрибута примитивного общества1. «Когда современные представления и практики начали распространяться в периферийных обществах, - говорит Гирус, - реакция на них представляла собой глубокое недоверие, соединенное со страхом и инстинктивным стремлением защититься.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Подобные документы

Понятие и основные типы общества. Общественные отношения как отношения, которые возникают между людьми в процессе их жизнедеятельности. Нормы, регулирующие общественные отношения. Взаимодействие общества и природы. Структура общественных отношений.

реферат , добавлен 19.05.2010


Сущность и причины создания социальной организации как феномена общества. Типология организаций: формальная, неформальная и внеформальная. Особенности социальных организаций в России. Общественные организации как субъект социальной работы в России.

курсовая работа , добавлен 16.08.2011


Процесс развития общества. Концептуальные подходы к социологическому исследованию социальных проблем, их диагностика. Критерии и методы обоснования программного решения социальных проблем. Методы формирования целевой структуры социальной программы.

дипломная работа , добавлен 29.07.2009


Характеристика молодой семьи. Особенности и тенденции решения социальных проблем молодых семей в России. Методы социальной работы. Опыт решения социальных проблем. Результаты и пути решения по исследованию социальных проблем. Анализ анкеты по изучению.

курсовая работа , добавлен 11.06.2014


Социальные проблемы современности. Специфика личностных социальных проблем. Социально-экономические проблемы общества. Социальные проблемы, связанные с общественными отношениями, коммуникациями. Социальная работа как инструмент решения социальных проблем.

контрольная работа , добавлен 20.05.2014


Характеристика основных категорий (понятий) в социологии. Классификация системы. Типологизация социальных законов по формам связей (пять категорий). Понятие социальной структуры общества, разновидности и уровни. Тенденции в развитии социальных отношений.

курсовая работа , добавлен 01.04.2011


Гуманистическая сущность национальной модели развития, ее влияние на содержание и эффективность социальной работы. Формирование и совершенствование социальных отношений как важнейшей задачи социальной работы. Проблемы социального управления и работы.

курсовая работа , добавлен 09.02.2011

ЗАКОНОМЕРНОСТИ ОБЩЕНИЯ И ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Глава 4

ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ И МЕЖЛИЧНОСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Методологические проблемы исследования связи общественных и межличностных отношений

Если исходить из того, что социальная психология прежде всего анализирует те закономерности человеческого поведения и деятельности, которые обуслов­лены фактом включения людей в ре­альные социальные группы, то первый эмпирический факт, с ко­торым сталкивается эта наука, есть факт общения и взаимодейст­вия людей. По каким законам складываются эти процессы, чем детерминированы их различные формы, какова- их структура; на­конец, какое место они занимают по всей сложной системе чело­веческих отношений?

Главная задача, которая стоит перед социальной психологией, - раскрыть конкретный механизм «вплетения» индивидуального в ткань социальной реальности. Это необходимо, если мы хотим понять, каков результат воздействия социальных условий на дея­тельность личности. Но вся сложность заключается в том, что этот результат не может быть интерпретирован так, что сначала суще­ствует какое-то «несоциальное» поведение, а затем на него накла­дывается нечто «социальное». Нельзя сначала изучить личность, а лишь потом вписать ее в систему социальных связей. Сама лич­ность, с одной стороны, уже «продукт» этих социальных связей, а с другой - их созидатель, активный творец. Взаимодействие лич­ности и системы социальных связей (как макроструктуры - общества в целом, так и микроструктуры - непосредственного ок­ружения) не есть взаимодействие двух изолированных самостоя­тельных сущностей, находящихся одна вне другой. Исследование личности есть всегда другая сторона исследования общества.

Значит, важно с самого начала рассмотреть личность в общей системе общественных отношений, каковую и представляет собой общество, т.е. в некотором «социальном контексте». Этот «кон­текст» представлен системой реальных отношений личности с внеш­ним миром. Проблема отношений занимает в психологии боль­шое место, у нас в стране она в значительной степени разработана в работах В.Н. Мясищева (Мясищев, 1949). Фиксация отношений означает реализацию более общего методологического принципа - изучения объектов природы в их связи с окружающей средой. Для человека эта связь становится отношением, поскольку человек дан в этой связи как субъект, как деятель, и, следовательно, в его свя­зи с миром, роли объектов связи, по словам Мясищева, строго распределены. Связь с внешним миром существует и у животного, но животное, по известному выражению Маркса, не «относится» ни к чему и вообще «не относится». Там, где существует какое-нибудь отношение, оно существует «для меня», т.е. оно задано как именно человеческое отношение, оно направлено в силу активнос­ти субъекта.

Но все дело в том, что содержание, уровень этих отношений человека с миром весьма различны: каждый индивид вступает в отношения, но и целые группы также вступают в отношения меж­ду собой, и, таким образом, человек оказывается субъектом много­численных и разнообразных отношений. В этом многообразии необходимо прежде всего различать два основных вида отноше­ний: общественные отношения и то, что Мясищев называет «пси­хологические» отношения личности.

Структура общественных отношений исследуется социологией. В социологической теории раскрыта определенная субординация различных видов общественных отношений, где выделены эконо­мические, социальные, политические, идеологические и другие виды отношений. Все это в совокупности представляет собой сис­тему общественных отношений. Специфика их заключается в том, что в них не просто «встречаются» индивид с индивидом и «отно­сятся» друг к другу, но индивиды как представители определен­ных общественных групп (классов, профессий или других групп, сложившихся в сфере разделения труда, а также групп, сложив­шихся в сфере политической жизни, например, политических пар­тий и т.д.). Такие отношения строятся не на основе симпатий или антипатий, а на основе определенного положения, занимаемого каждым в системе общества. Поэтому такие отношения обуслов­лены объективно, они есть отношения между социальными груп­пами или между индивидами как представителями этих социаль­ных групп. Это означает, что общественные отношения носят без­личный характер; их сущность не во взаимодействии конкретных личностей, но, скорее, во взаимодействии конкретных социаль­ных ролей.

Социальная роль есть фиксация определенного положения, ко­торое занимает тот. или иной индивид в системе общественных отношений. Более конкретно под ролью понимается «функция, нормативно одобренный образец поведения, ожидаемый от каж­дого, занимающего данную позицию» (Кон, 1967. С. 12-42). Эти ожидания, определяющие общие контуры социальной роли, не зависят от сознания и поведения конкретного индивида, их субъ­ектом является не индивид, а общество. К такому пониманию со­циальной роли следует еще добавить, что существенным здесь яв­ляется не только и не столько фиксация прав и обязанностей (что выражается термином «ожидание»), сколько связь социальной роли с определенными видами социальной деятельности личности. Можно поэтому сказать, что социальная роль есть «общественно необходимый вид социальной деятельности и способ поведения личности» (Буева, 1967. С. 46-55). Кроме этого, социальная роль всегда несет на себе печать общественной оценки: общество мо­жет либо одобрять, либо не одобрять некоторые социальные роли (например, не одобряется такая социальная роль, как «преступ­ник»), иногда это одобрение или неодобрение может дифферен­цироваться у разных социальных групп, оценка роли может при­обретать совершенно различное значение в соответствии с соци­альным опытом той или иной общественной группы. Важно под­черкнуть, что при этом одобряется или не одобряется не конкрет­ное лицо, а прежде всего определенный вид социальной деятель­ности. Таким образом, указывая на роль, мы «относим» человека к определенной социальной группе, идентифицируем его с группой.

В действительности каждый индивид выполняет не одну, а Несколько социальных ролей: он может быть бухгалтером, отцом, членом профсоюза, игроком сборной по футболу и т.д. Ряд ролей предписан человеку при рождении (например, быть женщиной или мужчиной), другие приобретаются прижизненно. Однако сама по себе социальная роль не определяет деятельность и поведение каж­дого конкретного ее носителя в деталях: все зависит от того, на­сколько индивид усвоит, интернализует роль. Акт же интернализации определяется целым рядом индивидуальных психологичес­ких особенностей каждого конкретного носителя данной роли. Поэтому общественные отношения, хотя и являются по своей сущ­ности ролевыми, безличными отношениями, в действительности, в своем конкретном проявлении приобретают определенную «личностную окраску». Хотя на некоторых уровнях анализа, например в социологии и политической экономии, можно абстрагироваться от этой «личностной окраски», она существует как реальность, и поэтому в специальных областях знания, в частности в социаль­ной психологии, должна быть подробно исследована. Оставаясь личностями в системе безличных общественных отношений, люди неизбежно вступают во взаимодействие, общение, где их индиви­дуальные характеристики неизбежно проявляются. Поэтому каж­дая социальная роль не означает абсолютной заданное™ шабло­нов поведения, она всегда оставляет некоторый «диапазон воз­можностей» для своего исполнителя, что можно условно назвать определенным «стилем исполнения роли». Именно этот диапазон является основой для построения внутри системы безличных об­щественных отношений второго ряда отношений - межличност­ных (или, как их иногда называют, например, у Мясищева, психо­логических).

Место и природа межличностных отношений. Теперь принципиально важно уяснить себе место этих межличностных отно­шений в реальной системе жизнедея­тельности людей.

В социально-психологической литературе высказываются раз­личные точки зрения на вопрос о том, где «расположены» меж­личностные отношения, прежде всего относительно системы об­щественных отношений. Иногда их рассматривают в одном ряду с общественными отношениями, в основании их, или, напротив, на самом верхнем уровне (Кузьмин, 1967. С. 146), в других случаях - как отражение в сознании общественных отношений (Платонов, 1974. С. 30) и т.д. Нам представляется (и это подтверждается много­численными исследованиями), что природа межличностных отно­шений может быть правильно понята, если их не ставить в один ряд с общественными отношениями, а увидеть в них особый ряд отношений, возникающий внутри каждого вида общественных от­ношений, не вне их (будь то «ниже», «выше», «сбоку» или как-либо еще). Схематически это можно представить как сечение осо­бой плоскостью системы общественных отношений: то, что обна­руживается в этом «сечении» экономических, социальных, поли­тических и иных разновидностей общественных отношений, и есть межличностные отношения (рис. 2).

При таком понимании становится ясным, почему межличност­ные отношения как бы «опосредствуют» воздействие на личность более широкого социального целого. В конечном счете межлич­ностные отношения обусловлены объективными общественными отношениями, но именно в конечном счете. Практически оба ряда отношений даны вместе, и недооценка второго ряда препятствует подлинно глубокому анализу отношений и первого ряда.

Существование межличностных отношений внутри различных форм общественных отношений есть как бы реализация безлич­ных отношений в деятельности конкретных личностей, в актах их общения и взаимодействия.

Вместе с тем в ходе этой реализации отношения между людьми (в том числе общественные} вновь воспроизводятся. Иными сло­вами, это означает, что в объективной ткани общественных отно­шений присутствуют моменты, исходящие из сознательной воли и особых целей индивидов. Именно здесь и сталкиваются непосред­ственно социальное и психологическое. Поэтому для социальной психологии постановка этой проблемы имеет первостепенное зна­чение.

Предложенная структура отношений порождает важнейшее следствие. Для каждого участника межличностных отношений эти отношения могут представляться единственной реальностью во­обще каких бы то ни было отношений. Хотя в действительности содержанием межличностных отношений в конечном счете явля­ется тот или иной вид общественных отношений, т.е. определен­ная социальная деятельность, но содержание и тем более их сущность остаются в большой мере скрытыми. Несмотря на то что в процессе межличностных, а значит, и общественных отношений люди обмениваются мыслями, сознают свои отношения, это осо­знание часто не идет далее знания того, что люди вступили в межличностные отношения.

Отдельные моменты общественных отношений представляют­ся их участникам лишь как их межличностные взаимоотношения: кто-то воспринимается как «злой преподаватель», как «хитрый торговец» и т.д. На уровне обыденного сознания, без специально­го теоретического анализа дело обстоит именно таким образом. Поэтому и мотивы поведения часто объясняются этой, данной на поверхности, картиной отношений, а вовсе не действительными объективными отношениями, стоящими за этой картиной. Все усложняется еще и тем, что межличностные отношения есть дей­ствительная реальность общественных отношений: вне их нет где-то «чистых» общественных отношений. Поэтому практически во всех групповых действиях участники их выступают как бы в двух качествах: как исполнители безличной социальной роли и как не­повторимые человеческие личности. Это дает основание ввести понятие «межличностная роль» как фиксацию положения челове­ка не в системе общественных отношений, а в системе лишь груп­повых связей, причем не на основе его объективного места в этой системе, а на основе индивидуальных психологических особен­ностей личности. Примеры таких межличностных ролей хорошо известны из обыденной жизни: про отдельных людей в группе говорят, что он «рубаха-парень», «свой в доску», «козел отпущения» и т.д. Обнаружение личностных черт в стиле исполнения социаль­ной роли вызывает в других членах группы ответные реакции, и, таким образом, в группе возникает целая система межличностных отношений (Шибутана, 1968).

Природа межличностных отношений существенно отличается от природы общественных отношений: их важнейшая специфи­ческая черта - эмоциональная основа. Поэтому межличностные отношения можно рассматривать как фактор психологического «климата» группы. Эмоциональная основа межличностных отно­шений означает, что они возникают и складываются на основе определенных чувств, рождающихся у людей по отношению друг к другу. В отечественной школе психологии различаются три вида, или уровня эмоциональных проявлений личности: аффекты, эмо­ции и чувства. Эмоциональная основа межличностных отноше­ний включает все виды этих эмоциональных проявлений.

Однако в социальной психологии обычно характеризуется имен­но третий компонент этой схемы - чувства, причем термин употребляется не в самом строгом смысле. Естественно, что «набор» этих чувств безграничен. Однако все их можно свести в две боль­шие группы:

1)конъюнктивные - сюда относятся разного рода сближающие людей, объединяющие их чувства. В каждом случае такого отношения другая сторона выступает как желаемый объект, по отношению к которому демонстрируется готовность к сотрудничеству, к совместным действиям и т д. ,

2)дизъюнктивные чувства - сюда относятся разъединяющие людей чувства, когда другая сторона выступает как неприемлемая, может быть даже как фрустрирующий объект, по отношению к которому не возникает желания к сотрудничеству и т.д. Интенсивность того и другого родов чувств может быть весьма различной. Конкретный уровень их развития, естественно, не может быть безразличным для деятельности групп.

Вместе с тем анализ лишь этих межличностных отношений не может считаться достаточным для характеристики группы: прак­тически отношения между людьми не складываются лишь на ос­нове непосредственных эмоциональных контактов. Сама деятель­ность задает и другой ряд отношений, опосредованных ею. Поэто­му-то и является чрезвычайно важной и трудной задачей социаль­ной психологии одновременный анализ двух рядов отношений в группе: как межличностных, так и опосредованных совместной деятельностью, т.е. в конечном счете стоящих за ними обществен­ных отношений.

Все это ставит очень остро вопрос о методических средствах такого анализа. Традиционная социальная психология обращала преимущественно свое внимание на межличностные отношения, поэтому относительно их изучения значительно раньше и полнее был разработан арсенал методических средств. Главным из таких средств является широко известный в социальной психологии ме­тод социометрии, предложенный американским исследователем Дж. Морено (см. Морено, 1958), для которого она есть приложе­ние к его особой теоретической позиции. Хотя несостоятельность этой концепции давно подвергнута критике, методика, разрабо­танная в рамках этой теоретической схемы, оказалась весьма по­пулярной.

Сущность методики сводится к выявлению системы «симпа­тий» и «антипатий» между членами группы, т.е. иными словами, к выявлению системы эмоциональных отношений в группе путем осуществления каждым из членов группы определенных «выбо­ров» из всего состава группы по заданному критерию. Все данные о таких «выборах» заносятся в особую таблицу - социометрическую матрицу или представляются в виде особой диаграммы - со-циограммы, после чего рассчитываются различного рода «социо­метрические индексы», как индивидуальные, так и групповые. При помощи данных социометрии можно рассчитать позицию каждо­го члена группы в системе ее межличностных отношений. Изло­жение подробностей методики сейчас не входит в нашу задачу, тем более, что этому вопросу посвящена большая литература (см.: Волков, 1970; Коломинский, 1979; Лекции по методике... 1972). Суть дела сводится к тому, что социометрия широко применяется для фиксации своеобразной «фотографии» межличностных отно­шений в группе, уровня развития позитивных или негативных эмоциональных отношений в ней. В этом качестве социометрия, безусловно, имеет право на существование. Проблема заключается лишь в том, чтобы не приписывать социометрии и не требовать от нее больше, чем она может. Иными словами, диагноз группы, дан­ный при помощи социометрической методики, ни в коей мере не может считаться полным: при помощи социометрии схватывается лишь одна сторона групповой действительности, выявляется лишь непосредственный слой отношений.

Возвращаясь к предложенной схеме - о взаимодействии меж­личностных и общественных отношений, можно сказать, что со­циометрия никак не схватывает ту связь, которая существует меж­ду системой межличностных отношений в группе и общественны­ми отношениями, в системе которых функционирует данная груп­па. Для одной стороны дела методика пригодна, но в целом для диагностики группы она оказывается недостаточной и ограничен­ной (не говоря уж о других ее ограниченностях, например, о не­способности устанавливать мотивы совершаемых выборов и т.д.).

Общение в системе межличностных и общественных отношений Анализ связи общественных и межличностных отношений позволяет расста­вить правильные акценты в вопросе о месте общения во всей сложной систе­ме связей человека с внешним миром. Однако прежде необходимо сказать несколько слов о проблеме общения в целом. Решение этой проблемы является весьма специфичным в рамках отечест­венной социальной психологии. Сам термин «общение» не имеет точного аналога в традиционной социальной психологии не толь­ко потому, что не вполне эквивалентен обычно употребляемому английскому термину «коммуникация», но и потому, что содержа­ние его может быть рассмотрено лишь в понятийном словаре осо­бой психологической теории, а именно теории деятельности. Ко­нечно, в структуре общения, которая будет рассмотрена ниже, могут быть выделены такие его стороны, которые описаны или исследо­ваны в других системах социально-психологического знания. Од­нако суть проблемы, как она ставится в отечественной социаль­ной психологии, принципиально отлична.

Оба ряда отношений человека - и общественные, и межлич­ностные, раскрываются, реализуются именно в общении. Таким образом, корни общения - в самой материальной жизнедеятель­ности индивидов. Общение же и есть реализация всей системы отношений человека. «В нормальных обстоятельствах отношения человека к окружающему его предметному миру всегда опосредо­ваны его отношением к людям, к обществу» (Леонтьев, 1975. С. 289), т.е. включены в общение. Здесь особенно важно подчерк­нуть ту мысль, что в реальном общении даны не только межлич­ностные отношения людей, т.е. выявляются не только их эмоцио­нальные привязанности, неприязнь и прочее, но в ткань общения воплощаются и общественные, т.е. безличные по своей природе, отношения. Многообразные отношения человека не охватывают­ся только межличностным контактом: положение человека за уз­кими рамками межличностных связей, в более широкой социаль­ной системе, где его место определяется не ожиданиями взаимо­действующих с ним индивидов, также требует определенного по­строения системы его связей, а этот процесс может быть реализо­ван тоже только в общении. Вне общения просто немыслимо че­ловеческое общество. Общение выступает в нем как способ це­ментирования индивидов и вместе с тем как способ развития са­мих этих индивидов. Именно отсюда и вытекает существование общения одновременно и как реальности общественных отноше­ний, и как реальности межличностных отношений. По-видимому, это и дало возможность Сент-Экзюпери нарисовать поэтический образ общения как «единственной роскоши, которая есть у чело­века».

Естественно, что каждый ряд отношений реализуется в специ­фических формах общения. Общение как реализация межличност­ных отношений - процесс, более изученный в социальной психо­логии, в то время как общение между группами скорее исследуется в социологии. Общение, в том числе в системе межличностных отношений, вынуждено совместной жизнедеятельностью людей, поэтому оно необходимо осуществляется при самых разнообраз­ных межличностных отношениях, т.е. дано и в случае положи­тельного, и в случае отрицательного отношения одного человека к другому. Тип межличностных отношений не безразличен к тому, как будет построено общение, но оно существует в специфичес­ких формах, даже когда отношения крайне обострены. То же относится и к характеристике общения на макроуровне как реализа­ции общественных отношений. И в этом случае, общаются ли между собой группы или индивиды как представители социальных групп, акт общения неизбежно должен состояться, вынужден состояться, даже если группы антагонистичны. Такое двойственное понима­ние общения - в широком и узком смысле слова - вытекает из самой логики понимания связи межличностных и общественных отношений. В данном случае уместно апеллировать к идее Маркса о том, что общение - безусловный спутник человеческой истории (в этом смысле можно говорить о значении общения в «филогене­зе» общества) и вместе с тем безусловный спутник в повседневной деятельности, в повседневных контактах людей (см. А.А. Леон­тьев, 1973). В первом плане можно проследить историческое изме­нение форм общения, т.е. изменение их по мере развития общест­ва вместе с развитием экономических, социальных и прочих об­щественных отношений. Здесь решается труднейший методоло­гический вопрос: каким образом в системе безличных отношений фигурирует процесс, по своей природе требующий участия лич­ностей? Выступая представителем некоторой социальной группы, человек общается с другим представителем другой социальной группы и одновременно реализует два рода отношений: и безлич­ные, и личностные. Крестьянин, продавая товар на рынке, полу­чает за него определенную сумму денег, и деньги здесь выступают важнейшим средством общения в системе общественных отноше­ний. Вместе с тем этот же крестьянин торгуется с покупателем и тем самым «личностно» общается с ним, причем средством этого общения выступает человеческая речь. На поверхности явлений дана форма непосредственного общения - коммуникация, но за ней стоит общение, вынуждаемое самой системой общественных отношений, в данном случае отношениями товарного производ­ства. При социально-психологическом анализе можно абстраги­роваться от «второго плана», но в реальной жизни этот «второй план» общения всегда присутствует. Хотя сам по себе он и являет­ся предметом исследования главным образом социологии, и в со­циально-психологическом подходе он так же должен быть принят в соображение.

Единство общения и деятельности Однако при любом подходе принципи­альным является вопрос о связи обще­ния с деятельностью. В ряде психоло­гических концепций существует тен­денция к противопоставлению общения и деятельности. Так, на­пример, к такой постановке проблемы в конечном счете пришел Э.Дюркгейм, когда, полемизируя с Г. Тардом, он обращал особое внимание не на динамику общественных явлений, а на их статику. Общество выглядело у него не как динамическая система действу­ющих групп и индивидов, но как совокупность находящихся в статике форм общения. Фактор общения в детерминации поведе­ния был подчеркнут, но при этом была недооценена роль преоб­разовательной деятельности: сам общественный процесс сводился к процессу духовного речевого общения. Это дало основание А.Н. Леонтьеву заметить, что при таком подходе индивид предста­ет скорее, «как общающееся, чем практически действующее обще­ственное существо» (Леонтьев, 1972. С. 271).

В противовес этому в отечественной психологии принимается идея единства общения и деятельности. Такой вывод логически вытекает из понимания общения как реальности человеческих от­ношений, предполагающего, что любые формы общения включе­ны в специфические формы совместной деятельности: люди не просто общаются в процессе выполнения ими различных функ­ций, но они всегда общаются в некоторой деятельности, «по пово­ду» нее. Таким образом, общается всегда деятельный человек: его деятельность неизбежно пересекается с деятельностью других лю­дей. Но именно это пересечение деятельностей и создает опреде­ленные отношения деятельного человека не только к предмету своей деятельности, но и к другим людям. Именно общение формирует общность индивидов, выполняющих совместную деятельность. Таким образом, факт связи общения с деятельностью констатиру­ется так или иначе всеми исследователями.

Однако характер этой связи понимается по-разному. Иногда деятельность и общение рассматриваются не как параллельно су­ществующие взаимосвязанные процессы, а как две стороны соци­ального бытия человека; его образа жизни (Ломов, 1976. С. 130). В других случаях общение понимается как определенная сторона деятельности: оно включено в любую деятельность, есть ее эле­мент, в то время как саму деятельность можно рассматривать как условие общения (Леонтьев, 1975. С. 289). Наконец, общение мож­но интерпретировать как особый вид деятельности. Внутри этой точки зрения выделяются две ее разновидности: в одной из них общение понимается как коммуникативная деятельность, или деятельность общения, выступающая самостоятельно на опре­деленном этапе онтогенеза, например, у дошкольников и особен­но в подростковом возрасте (Эльконин, 1991). В другой - обще­ние в общем плане понимается как один из видов деятельности (имеется в виду прежде всего речевая деятельность), и относи­тельно нее отыскиваются все элементы, свойственные деятельности вообще: действия, операции, мотивы и пр. (А.А. Леонтьев, 1975. С. 122).

Вряд ли очень существенно выяснять достоинства и сравни­тельные недостатки каждой из этих точек зрения: ни одна из них не отрицает самого главного - несомненной связи между дея­тельностью и общением, все признают недопустимость их отрыва друг от друга при анализе. Тем более что расхождение позиций гораздо более очевидно на уровне теоретического и общеметодо­логического анализа. Что касается экспериментальной практики, то в ней у всех исследователей гораздо больше общего, чем раз­личного. Этим общим и являются признание факта единства об­щения и деятельности и попытки зафиксировать это единство. На наш взгляд, целесообразно наиболее широкое понимание свя­зи деятельности и общения, когда общение рассматривается и как сторона совместной деятельности (поскольку сама деятельность не только труд, но и общение в процессе труда), и как ее своеоб­разный дериват. Такое широкое понимание связи общения и дея­тельности соответствует широкому же пониманию самого обще­ния: как важнейшего условия присвоения индивидом достиже­ний исторического развития человечества, будь то на микроуров­не, в непосредственном окружении, или на макроуровне, во всей системе социальных связей.

Принятие тезиса об органической связи общения с деятель­ностью диктует некоторые вполне определенные нормативы изу­чения общения, в частности на уровне экспериментального иссле­дования. Один из таких нормативов состоит в требовании иссле­довать общение не только и не столько с точки зрения его формы, сколько с точки зрения его содержания. Это требование расходит­ся с принципом исследования коммуникативного процесса, ти­пичным для традиционной социальной психологии. Как правило, коммуникация изучается здесь преимущественно при посредстве лабораторного эксперимента - именно с точки зрения формы, когда анализу подвергаются либо средства коммуникации, либо тип контакта, либо его частота, либо структура как единого ком­муникативного акта, так и коммуникативных сетей.

Если общение понимается как сторона деятельности, как свое­образный способ ее организации, то анализа одной лишь формы этого процесса недостаточно. Здесь может быть проведена анало­гия с исследованием самой деятельности. Сущность принципа де­ятельности в том и состоит, что она тоже рассматривается не про­сто со стороны формы (т.е. не просто констатируется активность индивида), но со стороны ее содержания (т.е. выявляется именно предмет, на который эта активность направлена). Деятельность, понятая как предметная деятельность, не может быть изучена вне характеристики ее предмета. Подобно этому суть общения рас­крывается лишь в том случае, когда констатируется не просто сам факт общения и даже не способ общения, но его содержание (Об­щение и деятельность, 1931). В реальной практической деятель­ности человека главным вопросом является вопрос не о том, ка­ким образом общается субъект, но по поводу чего он общается. Здесь вновь уместна аналогия с изучением деятельности: если там важен анализ предмета деятельности, то здесь важен в равной степени анализ предмета общения.

Ни та, ни другая постановка проблемы не даются легко для системы психологического знания: всегда психология шлифовала свой инструментарий лишь для анализа механизма - пусть не де­ятельности, но активности; пусть не общения, но коммуникации. Анализ содержательных моментов того и другого явлений слабо обеспечен методически. Но это не может стать основанием для отказа от постановки этого вопроса. (Немаловажным обстоятель­ством является и предписанность предложенной постановки про­блемы практическими потребностями оптимизации деятельности и общения в реальных социальных группах.)

Естественно, что выделение предмета общения не должно быть понято вульгарно: люди общаются не только по поводу той дея­тельности, с которой они связаны. Ради выделения двух возмож­ных поводов общения в литературе разводятся понятия «ролевого» и «личностного» общения. При некоторых обстоятельствах это личностное общение по форме может выглядеть как ролевое, де­ловое, «предметно-проблемное» (Хараш, 1977. С. 30). Тем самым разведение ролевого и личностного общения не является абсолют­ным. В определенных отношениях и ситуациях и то, и другое со­пряжены с деятельностью.

Идея «вплетенности» общения в деятельность позволяет также детально рассмотреть вопрос о том, что именно в деятельности может «конституировать» общение. В самом общем виде ответ может быть сформулирован так, что посредством общения дея­тельность организуется и обогащается. Построение плана совмест­ной деятельности требует от каждого ее участника оптимального понимания ее целей, задач, уяснения специфики ее объекта и даже возможностей каждого из участников. Включение общения в этот процесс позволяет осуществить «согласование» или «рассогласо­вание» деятельностей индивидуальных участников (А.А. Леонтьев, 1975. С. 116).

Это согласование деятельностей отдельных участников возмож­но осуществить благодаря такой характеристике общения, как присущая ему функция воздействия, в которой и проявляется «об­ратное влияние общения на деятельность» (Андреева, Яноушек, 1987). Специфику этой функции мы выясним вместе с рассмотре­нием различных сторон общения. Сейчас же важно подчеркнуть, что деятельность посредством общения не просто организуется, но именно обогащается, в ней возникают новые связи и отноше­ния между людьми

Все сказанное позволяет сделать вывод, что принцип связи и органического единства общения с деятельностью, разработанный в отечественной социальной психологии, открывает действитель­но новые перспективы в изучении этого явления.

Структура общения Учитывая сложность общения, необходимо каким-то образом обозначить его структуру, чтобы затем возможен был анализ каждого элемента. К структуре общения можно подойти по-разному, как и к определению его функций. Мы предлагаем характеризовать структуру общения путем выделения в нем трех взаимосвязанных сторон: коммуникативной, интерактивной и пер­цептивной. Структура общения может быть схематично изображе­на следующим образом:

Коммуникативная сторона общения, или коммуникация в узком смысле слова, состоит в обмене информацией между общающимися индивидами. Интерактивная сторона заключается в орга­низации взаимодействия между общающимися индивидами, т.е. в обмене не только знаниями, идеями, но и действиями. Перцептивная сторона общения означает процесс восприятия и познания друг друга партнерами по общению и установления на этой основе взаимопонимания. Естественно, что все эти термины весьма условны. Иногда в более или менее аналогичном смысле употребляются и другие. Например, в общении выделяются три функции: информационно-коммуникативная, регуляционно-коммуникативная, аффективно-коммуникативная (Ломов, 1976. С. 85). Задача заключается в том, чтобы тщательно проанализировать, в том чис­ле на экспериментальном уровне, содержание каждой из этих сто­рон или функций. Конечно, в реальной действительности каждая из этих сторон не существует изолированно от двух других, и вы­деление их возможно лишь для анализа, в частности для постро­ения системы экспериментальных исследований. Все обозначен­ные здесь стороны общения выявляются в малых группах, т. е. в условиях непосредственного контакта между людьми. Отдельно следует рассмотреть вопрос о средствах и механизмах воздействия людей друг на друга и в условиях их совместных массовых дейст­вий, что должно быть предметом специального анализа, в част­ности при изучении психологии больших групп и массовых дви­жений.

ЛИТЕРАТУРА

Андреева Г.М., Яноушек Я. Взаимосвязь общения и деятельности // Общение и оптимизация совместной деятельности. М., 1985.

Буева Л.П. Социальная среда и сознание личности. М., 1967.

Волков И.П. О социометрической методике в социально-психологи­ческих исследованиях. Л., 1970.

Коломшский Я.Л. Проблемы личных взаимоотношений в детском кол­лективе. Минск, 1979.

Кон И.С. Социология личности. М., 1967.

Кузьмин Е.С. Основы социальной психологии. Л., ЛГУ, 1967.

Леонтьев А.А. Психология общения. Тарту, 1973.

Леонтьев А.А. Общение как объект психологического исследования // Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975.

Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики, М., 1972.

Леонтьев АЛ. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.