В современном обществе противодействие коррупции является одной из основных задач власти. По крайней мере — на бумаге. СМИ ежедневно рапортуют об успехах борьбы со взяточниками и махинаторами. Однако, Остапы Бендеры в чиновничьих креслах никак не переведутся на Руси. Проблема казнокрадства стара как мир. Во всяком случае наш проект «история коррупции», включающий в себя очерки о коррупционных скандалах еще в Царской России, — лишнее тому подтверждение.
Впрочем, о проблемах царизма за последние лет 80 нам прожужжали все уши. А вот как обстояли дела с антикоррупционны ми действиями в Советском Союзе? Оказывается, что даже там, где «от каждого — по способности, каждому – по потребности» проблема с использованием служебных полномочий в личных целях не была решена. Хотя, как это зачастую было принято, власти не стремились делиться «грязным бельем» с простыми жителями. А между тем первый декрет СНК, формализующий борьбу со взяточничеством, был подписан уже 8 мая 1918 года. По нему могли лишить свободы на срок не менее 5 лет с обязательной трудовой повинной. Уголовный кодекс 1922 предусматривал расстрел. Кстати, именно в 20-30-х годах наблюдалось усиление борьбы с коррупционерами.
«Первое антикоррупционно е СМИ» составило рейтинг преступлений в сфере коррупции в период Советской власти:
Дело члена следственной комиссии ревтрибунала Алексеевского
Это нашумевшее дело стало одним из первых после создания ЧК Дзержинского. «Сторож у Барецкого, второго директора ресторана «Медведь»,- сообщал в следственную комиссию Дзержинский,- подслушал разговор между Алексеевским и Барецким 19/XII-17 следующего содержания: «Алексеевский требовал у Барецкого 5 тысяч рублей за освобождение Леонарди (первого директора «Медведя»), арестованного за покупку поддельной печати».
Этот случай был далеко не единственный. Жители новой страны постоянно жаловались, что милиция не исполняет свою прямую функцию, порой вымогая взятки – не деньгами, так продуктами или самогоном. Тогда же стражи порядка начали «крышевать» подпольные притоны. Ситуация только усугубилась после гражданской войны, когда власть оказалась неспособной платить зарплату милиционерам из провинции.
Дело о взяточничестве в судебных органах 1948-1949 гг.
в СССР прошли три закрытых судебных процесса по коррупции. Прокуратурой СССР вскрыты многочисленные факты взяточничества, злоупотреблений, сращивания с преступными элементами и вынесения неправосудных приговоров и решений в судебных органах Москвы, Киева, Краснодара и Уфы. «Расследованием установлено, что эти преступления совершались в различных звеньях судебной системы, а именно в народных судах, Московском городском суде, Киевском областном суде, Краснодарском краевом суде, Верховном суде РСФСР и, наконец, в Верховном суде СССР… Хотя следствие по этим делам ещё далеко не закончено, однако только по Москве арестовано 111 человек, в том числе: судебных работников - 28, адвокатов - 8, юрисконсультов - 5 и прочих - 70 … По делу Мосгорсуда арестована группа бывших членов Мосгорсуда, а именно: Гуторкина, Обухов, Праушкина и Чурсина, которая в течение последних двух лет являлась членом Верховного суда СССР, а также народные судьи Короткая, Бурмистрова и Александрова. Кроме того, арестован бывший председатель Московского городского суда Васнев. Как установлено следствием, все эти лица систематически, на протяжении нескольких лет, получали взятки по судебным делам, а также совершали всякого рода злоупотребления, причем были связаны между собой в своей преступной деятельности. … В Верховном суде РСФСР также вскрыты факты взяточничества и других злоупотреблений. Следствием установлено, что этим преступлениям способствовала нездоровая обстановка семейственности, существовавшая в аппарате Верхсуда», — было сказано в докладе прокурора СССР Григория Сафонова руководству страны.
Азербайджанское дело
В 1969 г. по СССР прогремело «азербайджанское дело», в ходе которого стали известны расценки на приобретение госдолжностей. Стать судьей стоило 30 тыс. рублей, 100 тыс. нужно было выложить за пост секретаря райкома. В Москве за должность директора магазина платили от 10 до 30 тыс. рублей, в зависимости от товарооборота. Напомним, что средняя зарплата по стране тогда составляла чуть более 100 рублей в месяц.
Дело фирмы «Океан»
Одним из самых громких коррупционных дел советского периода стало дело фирмы «Океан» (1981-82). Еще в конце 70-х годов, когда раскручивалось знаменитое «икорное дело». Тогда за дачу взятки заместителю министра рыбного хозяйства СССР Рытову был арестован директор сочинского магазина «Океан» Пруидзе. Выяснилось, что через его торговую точку за границу нелегально продавали чёрную икру в больших банках с маркировкой тихоокеанской сельди.
Из расследования этого уголовного дела было инициировано так называемое Сочинско-краснод арское дело, одним из обвиняемых по которому проходил первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС, член ЦК КПСС Медунов. В 1983 г. Медунов был исключён из партии и лишён всех наград, однако вскоре всё это вернули. Он умер в Москве в 1999 г., а через 7 лет в Краснодаре в его честь установили мемориальную доску.
Дело Николая Щёлокова
Николай Щёлоков с 1968 по 1982 год занимал пост министра внутренних дел и был освобожден от него вскоре после смерти Брежнева. Новый глава МВД Виталий Федорчук приказал провести комплексную проверку органов, которая выявила большое количество нарушений. 15 июня 1983 года Николая Щёлокова вывели из ЦК КПСС, в ноябре 1984 года лишили звания генерала армии.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 ноября 1984 года Щёлоков лишён всех государственных наград, кроме боевых, и звания Героя Социалистическог о Труда. А в декабре был исключен из КПСС.
Щёлоков застрелился из охотничьего ружья 13 декабря 1984 года. За 3 дня до этого он написал генсеку Константину Черненко письмо, в котором отмечал, что «не нарушал законности, не изменял линии партии, ничего у государства не брал» и просил лишь оградить его детей от неприятностей, ибо «они ни в чём не повинны».
По словам следователя Центральной контрольной комиссии Густова, Щёлоков брал всё – от «мерседесов», подаренных МВД правительством Германии к Олимпиаде-80, до детских кроваток. Картины известных русских мастеров (Николай Анисимович был ценителем живописи) он хранил под кроватью – на стенах места не хватало. Многочисленная прислуга дома Щёлоковых была зачислена в штат МВД, и даже его печник был майором милиции.
Любопытно, что во время расследования Щёлоков и Медунов помогали друг другу. Первый, будучи ещё министром внутренних дел СССР, уволил из милиции замначальника УВД Сочинского горисполкома Удалова и ещё нескольких руководителей, активно способствовавших разоблачению взяточников.
Тем не менее, это коррупционное дело удалось довести до конца. Более 5 тыс. чиновников были уволены, примерно 1,5 тыс. человек осуждены на реальные сроки.
« Хлопковое» дело
«Хлопковое» дело» занимает особое место в нашей подборке. Злоупотребления и приписки в хлопковой промышленности Узбекистана - лишь одно из составляющих антикоррупционны х расследований, проводившихся тогда в Узбекистане. Всего было возбуждено 800 уголовных дел, по которым было осуждено на различные сроки лишения свободы свыше 4 тыс. человек, обвиняемых в приписках, взятках и хищениях, причем далеко не все они были непосредственно связаны с хлопковой промышленностью. Расследование этого дела берет свое начало в 1970-х годах, а закончилось в 1989 году.
27 апреля 1983 года в Бухаре при получении взятки в тысячу рублей был задержан с поличным начальник ОБХСС УВД Бухарского облисполкома Музаффаров. Его доставили в областное УКГБ, а на обыске у него дома в сейфе обнаружили просто астрономические, немыслимые для простого советского человека ценности: 1 131 183 рубля, золотые монеты и золотые изделия, всего на сумму в полтора миллиона рублей. Оказавшись припертым к стенке, Музаффаров начал писать «явки с повинной», сдавая ближайших подельников. На основании его показаний был задержан директор Бухарского горпромторга Кудратов. У него изъяли более полумиллиона рублей наличными и несколько стеклянных фляг с ювелирными изделиями и золотыми монетами, всего на сумму более 4 миллионов рублей. Потом по цепочке аресты и изъятия пошли дальше и выше.
Было произведено несколько «громких» арестов, в том числе, были арестованы, а затем осуждены: к высшей мере наказания - бывший министр хлопкоочиститель ной промышленности Узбекистана В. Усманов, бывший начальник ОБХСС Бухарской области А. Музафаров; к разным срокам лишения свободы: зять Л. И. Брежнева Ю. М. Чурбанов, первый секретарь ЦК КП Узбекистана И. Б. Усманходжаев, бывшие секретари ЦК компартии республики А. Салимов, Е. Айтмуратов и Р. Абдуллаев и другие.
Интересен факт, что всесоюзную популярность приобрели московские следователи Тельман Гдлян и Николай Иванов, расследовавшие «хлопковое дело». В 1989 году после открытого заявления о взяточничестве в Политбюро, оба были отстранены от следственной работы за клевету, исключены из КПСС и примкнули к демократической оппозиции.
Дело Моспродторга
Одно из самых крупных дел конца советского периода – дело «Моспродторга», по которому был расстрелян директор «Елисеевского» гастронома Юрий Соколов.
Первым арестованным по этому делу стал директор московского магазина «Внешпосылторг» («Берёзка») Авилов и его жена, которая была заместителем Соколова на посту директора магазина «Елисеевский».
Вскоре Соколов был арестован. На его даче были обнаружены около 50 тысяч советских рублей. На допросах Соколов пояснил, что деньги не его личные, а предназначены для других людей. С его показаний было возбуждено около сотни уголовных дел против руководителей московской торговли, в том числе против начальника ГлавМосторга Трегубова.
Существует версия, что Соколову пообещали снисхождение суда в обмен на раскрытие схем хищений из московских магазинов. На суде Соколов извлёк тетрадь и зачитал имена и суммы, поражавшие воображение. Но ему это не помогло - суд приговорил Соколова к смертной казни (расстрелу) с конфискацией имущества и лишением всех званий и наград.
«Елисеевское дело» стало крупнейшим делом о хищениях в советской торговле. Трегубова приговорили к 15 годам лишения свободы, остальные арестованные получили меньше.
Соколов стал не единственным человеком, казненным за «хищения» в советской торговле. В 1985 году был приговорён директор плодоовощной базы Мхитар Амбарцумян. Суд не счёл смягчающими такие обстоятельства, как участие Амбарцумяна в штурме Рейхстага и в параде Победы в 1945 году.
***
Оглядываясь назад, хочется отметить, что универсального метода противодействия коррупции, конечно, нет. Менялись времена и нравы, с ними переписывались законы, но искоренить это зло, порожденное человеческой алчностью, пока не удается. Хочется верить, что новые посылы к борьбе со взяточничеством и госмахинациями не уйдут в песок, как это случалось уже не раз в нашей истории.
Андрей Боровой, Ольга Ильина
В России во все времена вопрос коррупции был весьма серьёзным и являлся одной из первоочередных проблем страны. Ещё в конце XVIII века историк Николай Карамзин, когда во время путешествия по Западной Европе проживавшие там соотечественники спросили, что происходит на родине, ответил одним словом: «Воруют». Разумеется, с казнокрадством власть всегда пыталась бороться, но по большей части бессистемно – время от времени кого-нибудь из зарвавшихся чиновников сажали или вешали, а потом всё шло по-старому. Активные действия по сдерживанию и борьбе с коррупцией начались лишь после революции, смены государственного строя и прихода советской власти.
Одновременно с возникновением новых задач по стабилизации страны и выстраиванием новой административной структуры вырастали масштабы перераспределения ресурсов через государственные структуры, следствием чего стало увеличение штата чиновников. Старые кадры несли с собой укоренившиеся традиции, в том числе и коррупционные, а новые еще не были сформированы.
В. И. Ленин придавал большое значение этой проблеме. Известны высказывания главы Советского государства о необходимости искоренения взяточничества и строгого наказания взяточников и других лиц, причастных к этому преступлению. В пример можно привести письмо от 4 мая 1918 г Д. И. Курскому: «Необходимо тотчас, с демонстративной быстротой, внести законопроект, что наказания за взятку (лихоимство, подкуп, сводка для взятки и пр. и т. п.) должны быть не ниже десяти лет тюрьмы и, сверх того, десяти лет принудительных работ».
Незамедлительно был составлен декрет СНК «О взяточничестве» от 8 мая 1918 года, который стал первым антикоррупционным актом молодой Советской России и положил начало долгой, тяжёлой и во многом, как бы это грустно не звучало, безуспешной борьбе с коррупцией в стране.
Актом была предусмотрена серьёзная уголовная ответственность: лишение свободы сроком не менее чем на пять лет с принудительными работами. Он касался не только людей, берущих взятки. Наказывались взяткодатели, подстрекатели, пособники, а также все причастные к даче взятки служащие.
Во времена военного коммунизма распространёнными явлениями были махинации с продовольственными карточками, которые выдавались «своим», происходило разворовывание материалов и подлог.
Новый виток процветания взяточничества пришёлся на период НЭПа, когда вновь возникла предпринимательская деятельность. В сентябре 1922 года создаётся специальная комиссия по борьбе с взяточничеством во главе с Ф. Э. Дзержинским. Особой эффективностью данный аппарат не отличался, но опыт комиссии послужил основой для последующих ведомственных учреждений и построения антикоррупционных институтов. Создавалось бесчисленное количество комитетов и комиссий, происходили сокращения аппарата, но следует отметить, что на общую ситуацию в стране это не повлияло.
С принятием уголовного кодекса 1922 года было выполнено указание Ленина «Со взяткой и пр. и т. п. государственное политическое управление может и должно бороться и карать расстрелом по суду. ГПУ должно войти в соглашение с Наркомюстом и через Политбюро провести соответствующую директиву и Наркомюсту и всем органам». Законодательно ужесточилось наказание, прописывалось, что коррупция и взяточничество признаётся контрреволюционной деятельностью и караться ничем, кроме расстрела, не может. Увы, несмотря на серьёзность и жестокость уголовных норм, коррупция не была преодолена и активно набирала обороты.
Поднялся вопрос о создании осведомительских сетей в государственных учреждениях, проще говоря, «доносчиках», и 4 октября 1922 года принимается специальное постановление Совета Труда и Обороны о премировании лиц, заявивших и содействующих раскрытию взяточничества. Данная схема на тот период была достаточно эффективна и позволяла задействовать в антикоррупционных схемах рядовых граждан.
Впоследствии, при сворачивании НЭП, поспешным поступлением от высшего руководства страны заявления о победе над взяточничеством и замалчиванием фактов её проявления, борьба с коррупцией начала сворачиваться, ликвидируя соответствующие ведомственные комиссии.
Из данных А. Эстрина, на момент 1923 года примерно 32% всех должностных преступлений были взяточничеством, уже на момент 1924 года происходит рост до 40% с последующим резким снижением до 10% к 1926 году. Однако на фоне резкого улучшения ситуации наблюдается катастрофическое ухудшение положения, связанного с другими формами корыстных злоупотреблений: растратами и должностными подлогами. Происходит ощутимый скачок с 20% в 1923 году до 67% в 1926 году.
Наркомат юстиции СССР в целях сокращения масштабов коррупции принял решение единовременно и повсеместно назначать к слушанию дела о коррупции, параллельно освещая данные действия в газетах, тем самым создавая видимость массовой и организованной судебно-карательной кампании. Примерно за полгода за взяточничество было осуждено 3265 человек, однако 1586 из них оправдали. Впоследствии, когда власть сосредоточилась в руках Сталина, антикоррупционное законодательство ужесточили. Пленум Верховного суда в 1929 году определил, что классифицировать как взятку следует все передаваемое должностному лицу имущество. Сюда относились подарки любого типа. Совместительство в двух и более учреждениях, находящихся в товарообменных или торговых отношениях, соответственно приравнивалось к факту дачи взятки со всеми вытекающими из этого последствиями. Закрепились сдерживающие факторы коррупции – всеобщее доносительство, повсеместный контроль и небывалые полномочия репрессивных органов.
В военное время коррупция только разрасталась, а на решение данной проблемы попросту не хватало ресурсов, как материальных, так и человеческих. Воровство продовольствия интендантами, махинации с карточками – зачастую во время войны на это закрывали глаза, лишь бы службы работали. В военное время квалифицированных кадров не хватало, но после окончания боевых действий коррупционеров начали «зачищать».
В период с 1948 по 1949 годы в СССР для осознания масштабов проблемы коррумпированности в стране высшее руководство инициировало ряд закрытых процессов по делам, связанным с коррупцией, в Московском городском суде, Киевском областном суде, Краснодарском краевом суде, Верховном суде РСФСР и, наконец, в Верховном суде СССР. Было выявлено огромное количество должностных злоупотреблений, после чего был представлен доклад от прокурора СССР Г. Сафронова, из которого следовало, что вся судебная система насквозь пронизана коррупцией.
В целом к началу 50-х годов наблюдались крупные успехи в борьбе с коррупцией, множественная атрибутика, призывающая граждан к её уничтожению, и в целом создание в стране атмосферы всеобщего доносительства сыграли свою роль, пропаганда работала хорошо, и коррупция начала искореняться на подсознательном уровне.
Во времена правления Хрущёва и Брежнева произошло ослабление общественного и государственного контроля, что способствовало смягчению проводимой антикоррупционной политики. Было смягчено наказание за получение и дачу взятки, появилась возможность вовсе избежать ответственности в том случае, если взяткодатель содействует следствию и взятка вымогалась. Такая мера была направлена на снижение уровня получения взяток и поддержку «оступившегося гражданина».
В целом проводимая антикоррупционная политика являлась скорее показательной, а коррупционные скандалы использовались зачастую для уничтожения политических противников. На эти годы приходится укрепление коррупционных сетей, и система пронизывается ими сверху донизу. Например, к концу жизни Л. Брежнева в составе ЦК КПСС оказались его сын, на посту первого заместителя министра внешней торговли, а также его зять – первый заместитель министра внутренних дел. Такое же положение дел сложилось и на других уровнях управления. Кумовство захватило государственный аппарат. Следует отметить, что во многих случаях того времени правоохранительные органы были осведомлены о фактах злоупотребления должностными полномочиями, более того, зачастую сами были причастны к махинациям.
Последняя попытка совладать с коррупцией была предпринята, когда пост Генерального секретаря ЦК КПСС занял Юрий Андропов, который рискнул разворошить муравейник. Во всех республиках СССР начались грандиозные расследования и розыск всех, кто, возможно, был причастен к взяточничеству. Особое внимание уделяли нетрудовым доходам, спекуляциям и злоупотреблению в торговой деятельности. Одновременно с усилением влияния КГБ проводилась серьёзная, но аккуратная чистка партийного и государственного аппарата. Результаты не заставили себя долго ждать. Было выявлено огромное множество случаев коррупции. Подняты самые скандальные и неудобные для советского руководства дела.
В самой структуре КГБ для предотвращения актов коррупции среди кадрового состава была принята модель взаимной поддержки, позволяющая помогать офицерам в сложных материальных ситуациях.
В совокупности с контролем над всеми сферами жизни это позволило офицерам выполнять свои прямые обязанности без нарушения законодательства и получения взяток.
Борьба Юрия Андропова принесла существенную пользу обществу и стране в целом, были остановлены самые обнаглевшие высокие должностные лица, но, увы, в дальнейшем успех не был закреплён.
Для России на всех этапах её развития вопрос коррупции стоял остро, на протяжении многих лет проблема замалчивалась, а факты заминались. Успехи в данном вопросе были лишь во времена тоталитарного правления Сталина и резких мер, проводимых Юрием Андроповым. С каждым годом на протяжении советской истории росло количество задержанных по коррупционным делам, но успех был только на бумаге, на практике же было видно, что коррумпированность системы только усиливается.
Сдерживающим фактором развития коррупции выступал страх, и не столько тюрьмы, хотя этот фактор, естественно, присутствовал, сколько общественного и семейного порицания, ведь страх потерять почётное рабочее место, а так же подставить под удар всю семью был непреодолим для большинства партийных работников.
В заключении хочется отметить, что хотя советский период российской истории пестрит фактами коррупции и взяточничества, даже самые скандальные советские дела, например, «азербайджанское», «икорное» или дело фирмы «Океан», по масштабам и близко не стоят рядом с современными коррупционными практиками, причем довольно обыденными.
Дмитрий Сорокин
Фев 25, 2017 Рабкор.ру
История с задержанием первого заместителя руководителя Главного следственного управления СК по Москве Дениса Никандрова, подозреваемого в получении от представителей криминального мира взятки в миллион долларов, и обнаружение склада денег в доме у экс-главы Федеральной таможенной службы Андрея Бельянинова вновь заставили граждан задуматься над тем, как живёт российская властная элита.
При этом, как и прежде в подобных ситуациях, вновь зазвучали сетования, что при Сталине подобного не случалось и не могло случиться в принципе. Увы, как показывают документы, даже при всей строгости сталинской эпохи коррупция в СССР не просто процветала, но фактически являлась неотъемлемой частью функционирования государственной машины.
Как известно, казнокрадство и чиновничье мздоимство являлись одними из тех пороков, которые большевики ставили в упрёк самодержавной России, призывая строить новое общество сознательных и честных граждан. Впрочем, своих соотечественников Ленин вовсе не идеализировал, отмечая, что национальная склонность к даче и приёму взяток является одним из трёх «величайших врагов революции». В связи с этим случаи коррупции среди советских служащих расценивались как антигосударственные преступления. В 30-е годы это привело к тому, что проворовавшийся чиновник порой с удивлением узнавал от следователя, что на самом деле принять взятку его подговорили иностранные шпионы и потому в суд он теперь пойдёт по политической статье. Однако даже угроза репрессий не смогла искоренить у ответственных лиц на всех уровнях привычки воровать всё, что плохо лежит, и вымогать деньги за исполнение собственных обязанностей. В особенности она усилилась после окончания Великой Отечественной войны. О масштабе явления говорит тот факт, что менее чем за год, с июля 1945-го по май 1946-го, было привлечено к ответственности 4980 партийных работников и руководителей организаций.
«Трёх человек использовал в качестве прислуги»
Не облечённые властью граждане отлично знали о том, как живёт и работает начальство. Показательным в этом отношении может считаться такой случай: в январе 1946 года органы сообщали о появлении в народе крамольной песни на мотив популярной здравицы «Будьте здоровы». Переделанный текст гласил: «Желаем, чтоб каждый был счастлив отныне, / Всегда чтоб имел бы он блат в магазине./ В милицию тоже не суйтесь без блата: / Там вам не пропишут ни тёщу, ни брата».
Потому вполне естественно, что народ надеялся на исправление ситуации. Архивы сохранили письмо, написанное неким И. Жеребцом лично Сталину. «За период Отечественной войны распространились внутри страны злодеяния, которые наносят огромный ущерб нашему народному хозяйству. Имеются в виду: блат, взятки, спекуляция, хищение и присвоение государственной собственности, злоупотребление занимаемым положением, вымогательство, рвачество и т.д. и т.п.», – писал он.
Доктор исторических наук Игорь Говоров приводит в своей работе материалы ревизий, проведённых в 1946 году в Ленинградской области. Только закончилась война, пережившее оккупацию и блокаду население едва оправилось от голода. На этом фоне, как установили ревизоры, руководители торфопредприятия в Шувалове за полгода присвоили 778,7 килограмма хлеба, 336,2 килограмма крупы, 55,9 килограмма сахара и 29,4 килограмма мяса, списав их как выделенные на доппаёк рабочим. Туда же ушли 135 литров водки, которая в сильные морозы должна была выдаваться грузчикам. «Директор торфопредприятия Махов и главный инженер Аганин выкупили из подсобного хозяйства две коровы по цене в 10 раз ниже балансовой. По таким же ценам коровы были проданы председателю обкома союза торфяников, начальнику транспортного отдела треста «Торфснаб» и т.д. В качестве главного экономиста на предприятии Махов оформил свою жену, которая жила в Ленинграде. Она не приезжала даже за зарплатой (деньги и карточки ей перевозили в Ленинград). Трёх человек, оформленных как рабочие на предприятии, Махов использовал в качестве домашней прислуги», – пишет Говоров.
Аналогичные случаи присвоения были вскрыты и на других предприятиях. В Оредежском районе Ленинградской области всех свиней, выделенных для направления в колхозы, разобрали себе чиновники. При этом воровали животных не только местные кадры, но и сотрудники областных органов власти, покрывая тем самым нижестоящих служащих. В 1949 году громкий скандал произошёл в Омской области: управляющий мельничным трестом систематически воровал из кассы деньги и ездил отдыхать на курорты, оформляя свои вояжи как командировки. Глядя на шефа, его подчинённые также занимались хищениями и подлогами, причём в стороне не остался даже секретарь партийной организации.
Своих не бросаем
При этом сложно сказать, что больше возмущало граждан – то, что чиновники воруют, или же то, что во многих случаях они не несут за это никакого наказания. Так, немало шума наделал произошедший в Ленинграде случай беззастенчивого воровства денежных пособий, путёвок в санатории и тканей, предназначавшихся для инвалидов войны, которое организовала заведующая отделом соцобеспечения Никитина. Когда всё вскрылось, наказанием для неё стало увольнение с должности с последующим назначением на не менее хлебный пост – Никитина стала заместителем заведующего ломбардом. Однако воровать она продолжила и там, только после этого ею и заинтересовались органы.
Такая политика объяснялась просто – руководители проворовавшихся служащих не хотели огласки, чтобы не проштрафиться самим в глазах вышестоящего начальства. Поскольку любой скандал неминуемо оборачивался позором, ухудшавшим позиции района, города или области, местные власти старались лучше замять его, чем дать делу законный ход. Поскольку же привлечь служащего к ответственности без согласия партийных органов было невозможно, система замыкалась сама на себя. Из-за этого более-менее высоко сидящий чиновник чувствовал себя почти безнаказанным. Например, уличённого в крупных злоупотреблениях председателя райисполкома Житнева хоть и сняли с поста, но вместо тюрьмы отправили в «ссылку» – учиться в областную партийную школу. Другой секретарь райкома, пустивший лес для постройки моста на возведение собственной дачи, отделался воспитательной беседой.
Это нежелание выносить сор из избы позволяло создавать целые коррупционные схемы. «В ленинградском тресте столовых в 1945–1946 годах процветала пирамида повсеместных поборов, на вершине которой стоял директор треста Леговой. Во всех столовых, ларьках, чайных треста господствовала практика обвеса и обсчёта потребителей. Только в феврале 1946 года в тресте было расхищено продуктов на 18 тыс. рублей, в июне – на 50 тыс., – пишет Игорь Говоров. – Леговой напрямую покровительствовал проворовавшимся подчинённым. Директора столовых, уличённые торговой инспекцией в злоупотреблениях, тут же получали новые должности. Работники, выступившие против хищений, изгонялись из треста, а прикрытие от излишней активности правоохранительных органов Леговому обеспечивало покровительство друзей из райкома партии».
В результате жаловаться на коррупционеров зачастую оказывалось не только бесполезно, но даже опасно. Так, работницу совхоза «Пискарёвка» Е. Фёдорову, которая пожаловалась на своё вороватое начальство, выселили из дома и пригрозили упечь в тюрьму за «антисоветскую агитацию и клевету на честных коммунистов».
А ленинградский домоуправ Маков, заявивший о том, что чиновники жилуправления спекулируют квартирами, был уволен, отправлен под следствие и объявлен сума-сшедшим.
О том, что самые высокопоставленные руководители страны также не гнушались бытовым комфортом, свидетельствует постановление Политбюро «О дачах ответственных работников», принятое в феврале 1938 года. В нём говорилось: «Ввиду того, во-первых, что ряд арестованных заговорщиков (Рудзутак, Розенгольц, Антипов, Межлаук, Карахан, Ягода и др.) понастроили себе грандиозные дачи-дворцы в 15–20 и более комнат, где они роскошествовали и транжирили народные деньги, демонстрируя этим своё полное бытовое разложение и перерождение, и ввиду того, во-вторых, что желание иметь такие дачи-дворцы всё ещё живёт и даже развивается в некоторых кругах руководящих советских работников, СНК СССР и ЦК ВКП (б) постановляют:
1. Установить максимальный размер дач для руководящих советских работников в 7–8 комнат среднего размера для семейных и 4–5 комнат для несемейных.
2. Дачи, превышающие норму в 7–8 комнат, передать в распоряжение Совнаркома СССР для использования в качестве домов отдыха руководящих работников».
Сохранился и исторический анекдот. Как рассказывал Эдвард Радзинский, знаменитый полярник Папанин построил себе роскошную дачу и пригласил на неё Сталина. По окончании визита вождь записал в книге отзывов: «Хороший детский сад». Вскоре по даче уже бегали малыши.
Эти три женщины на фотографии были приговорены к высшей мере наказания. Их не помиловали – именно этих трёх из всех женщин, приговорённых к смертной казни, не помиловали за всё послевоенное время. Их приговоры были приведены в исполнение - и в 1979, 1983 и 1987 годах прозвучали выстрелы, остановившие их жизни.
Но если на счету первых двух женщин – десятки человеческих жизней, то Берта Бородкина (1927 -1983) или «Железная Белла» (на фото справа) никого не убивала. Она была руководителем треста ресторанов и столовых в Геленджике, заслуженным работником торговли. Была расстреляна за спекуляцию и хищения советской собственности (с 1974 по 1982 гг.) в особо крупных размерах.
Это дело было связано с чередой других крупных дел о злоупотреблениях на Кубани – инициатором одной изсамых крупных капманий по борьбе с коррупцией (а заодно и вытеснением брежневских кадров с руководящих постов) выступил тогда Ю.В. Андропов, вступив в борьбу с хозяином Кубани, фронтовым другом Брежнева – С. Медуновым.
В результате более 5000 чиновников были уволены со своих постов и исключены из рядов КПСС, примерно 1500 человек осуждены и получили немалые сроки. Многие умирали странной смертью, а первый секретарь Геленджикского горкома КПСС Погодин Н.Ф. вообще бесследно исчез…
В числе коррупционеров была и «Железная Белла». Работать в сфере торговли она начала с должностей буфетчицы и официантки, впоследствии была назначена на должность директора столовой. Подробнее о её истории рассказывает корреспондент “Право.ру” Александр Пилипчук.
Опасные связи неуязвимой Берты
Среди тех, кто оказывал покровительство директору общепита курортного города, были члены Президиума Верховного Совета СССР, а также секретарь ЦК КПСС Федор Кулаков. Связи на самом верху долгое время делали Берту Бородкину неуязвимой для любых ревизоров, но в конечном итоге сыграли трагическую роль в ее судьбе.
В апреле 1984 года Краснодарский краевой суд рассмотрел уголовное дело № 2-4/84 в отношении директора треста ресторанов и столовых города Геленджика заслуженного работника торговли и общественного питания РСФСР Берты Бородкиной. Главный пункт обвинения подсудимой – ч. 2 ст. 173 УК РСФСР (получение взятки) – предусматривал наказание в виде лишения свободы на срок от пяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества. Однако реальность превзошла самые худшие опасения 57-летней Бородкиной – ее приговорили к смертной казни.
Решение суда стало неожиданностью и для юристов, с интересом следивших за громким процессом: исключительная мера наказания «вплоть до ее полной отмены», согласно действующему тогда УК РСФСР, допускалась за измену родине (ст. 64), шпионаж (ст. 65), террористический акт (ст. 66 и 67), диверсию (ст. 68), бандитизм (ст. 77), умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах, указанных в ст. 102 и пункте «в» ст. 240, а в военное время или в боевой обстановке – и за другие особо тяжкие преступления в случаях, специально предусмотренных законодательством Союза ССР.
Плати или потеряешь…
Успешная карьера Бородкиной (девичья фамилия – Король), у которой не было даже полного среднего образования, в геленджикском общепите началась в 1951 году в должности официантки, затем она последовательно занимала места буфетчицы и заведующей столовой, а в 1974 году состоялся ее головокружительный взлет на номенклатурный пост главы треста ресторанов и столовых.
Подобное назначение не могло состояться без участия первого секретаря городского комитета КПСС Николая Погодина, его предпочтение кандидатуре без специального образования никем в горкоме открыто не подвергалось сомнению, а скрытые мотивы выбора партийного руководителя стали известны восемь лет спустя. «В указанный период [с 1974 по 1982 год], являясь должностным лицом, занимающим ответственное положение, – говорится в обвинительном заключении по делу Бородкиной, – неоднократно лично и через посредников у себя на квартире и по месту работы получала взятки от большой группы подчиненных ей по работе.
Из полученных ею взяток Бородкина сама передавала взятки ответственным работникам г. Геленджика за оказанное содействие и поддержку в работе… Так, за период последних двух лет было передано секретарю горкома партии Погодину ценностями, деньгами и продуктами на 15 000 рублей». Последняя сумма в 1980-х примерно составляла стоимость трех легковых автомобилей «Жигули».
В материалах следствия подшита графическая схема коррупционных взаимосвязей директора треста, составленная работниками Главной прокуратуры СССР. Она напоминает густую паутину с Бородкиной в центре, к которой тянутся многочисленные нити из ресторанов «Геленджик», «Кавказ», «Южный», «Платан», «Яхта», столовых и кафе, блинных, шашлычных и продуктовых палаток, а от нее расходятся к горкому КПСС и горисполкому, отделу БХСС городского ОВД (борьба с хищениями социалистической собственности), к краевому тресту и далее к Главкурортторгу Министерства торговли РСФСР.
Известный кубанский историк, писатель и тележурналист Владимир Рунов, хорошо знающий детали этого уголовного дела, отмечает, что работники геленджикского общепита – директора и заведующие, бармены и буфетчики, кассиры и официанты, повара и экспедиторы, гардеробщики и швейцары – были поголовно обложены «данью», каждый знал, сколько он должен передать денег по цепочке, а также о том, что его ждет в случае отказа – потеря «хлебной» должности.
Украденные градусы
Бородкина за время работы на разных участках общепита в совершенстве овладела приемами обмана потребителей с целью получения «левых» доходов, практиковавшихся в советской торговле, и поставила их в своем ведомстве на поток, вспоминает Владимир Калиниченко, следователь по особо важным делам при Генпрокуроре СССР в 1979–1991 годах. Было обычным делом разбавлять сметану водой, а жидкий чай или кофе подкрашивать жженным сахаром. Но одной из самых прибыльных махинаций являлось обильное добавление хлеба или крупы в мясной фарш, уменьшение установленных норм мяса для приготовления первых и вторых блюд. «Сэкономленный» таким образом продукт глава треста передавала в шашлычные для реализации. За два года, по словам Калиниченко, только на этом Бородкина заработала 80 000 руб.
По свидетельству бывшего подчиненного Бородкиной Бориса Абакумова, еще одним источником незаконных доходов служили манипуляции с алкоголем. Здесь она также не открыла ничего нового: в ресторанах, кафе, барах и буфетах широко использовался традиционный «недолив», а также «кража градуса». Скажем, понижение крепости водки за счет разбавления на два градуса посетители питейного заведения просто не замечали, зато работникам торговли это приносило большие барыши. Но особенно выгодным считалось подмешивать в дорогой армянский коньяк более дешевую «старку» (ржаная водка, настоянная на листьях яблони или груши). По утверждению следователя Калиниченко, даже экспертиза не могла установить, что коньяк разбавлен.
Привычным был и примитивный обсчет – как отдельных посетителей ресторанов, баров, буфетов и кафе, так и больших компаний. Музыкант Георгий Мимиконов, игравший в те годы в ресторанах Геленджика, рассказывал московским тележурналистам о том, что в курортный сезон сюда на выходные прилетали целые группы вахтовиков из Сибири и Заполярья, чтобы покутить в «зоне красивой жизни», как выразился музыкант. Обсчет таких клиентов шел на десятки и сотни рублей.
Берта, она же «Железная Белла»
В те времена черноморские здравницы принимали за год более 10 миллионов отдыхающих, служивших золотым дном для курортной мафии. У Бородкиной была своя классификация людей, приезжавших на отдых в Геленджик. Тех, кто снимал углы в частном секторе, выстаивал очереди в кафе и столовых, а затем оставлял в книге жалоб и предложений претензии к качеству блюд в заведениях общепита, писал об обсчете и «недоливе», она, по свидетельству ее бывших коллег, называла крысами. Горкомовская «крыша» в лице первого секретаря, а также инспекторов ОБХСС делала ее неуязвимой для недовольства массового потребителя, которого Бородкина рассматривала исключительно в качестве источника «левых» доходов.
Совсем другое отношение демонстрировала Бородкина к партийным и государственным чиновникам высокого ранга, наезжавшим в Геленджик в курортный сезон из Москвы и союзных республик, но и здесь она преследовала прежде всего свои интересы – приобретение будущих влиятельных покровителей. Бородкина делала все, чтобы их пребывание на берегу Черного моря было приятным и запоминающимся.
Известный сочинский журналист Игорь Сизов рассказывает, что Бородкина, как оказалось, не только обеспечивала номенклатурных гостей дефицитными продуктами для пикников в горах и морских прогулок, накрывала ломящиеся от деликатесов столы, но могла по их желанию пригласить в мужскую компанию молодых женщин. Ее «хлебосольство» для самих гостей и партийной кассы края ничего не стоило – Бородкина умела списывать расходы. Эти качества в ней ценил первый секретарь Краснодарского краевого комитета КПСС Сергей Медунов.
По свидетельству Рунова, среди тех, кто оказывал Бородкиной свое покровительство, были даже члены Президиума Верховного Совета СССР, а также секретарь ЦК КПСС Федор Кулаков. Когда Кулаков умер, семья пригласила на его похороны всего двух человек из Краснодарского края – Медунова и Бородкину. Связи на самом верху долгое время обеспечивали Бородкиной иммунитет против любых ревизий, поэтому за глаза ее называли в Геленджике «Железной Беллой» (Бородкиной не нравилось собственное имя, она предпочитала, чтобы ее называли Беллой).
Дело о сбыте порнографической продукции
Когда Бородкину арестовали, она поначалу сочла это досадным недоразумением и предостерегла оперативников: как бы им не пришлось сегодня же принести свои извинения. Элемент случайности в том, что ее водворили в КПЗ, все же был, отмечают те, кто хорошо знаком с подробностями этой давней истории.
В прокуратуру поступило заявление от местного жителя о том, что в одном из кафе избранным гостям тайно показывают порнографические фильмы. Организаторов подпольных просмотров – директора кафе, завпроизводством и бармена – взяли с поличным, им было предъявлено обвинение по ст. 228 УК РСФСР (изготовление или сбыт порнографических продуктов, наказывается лишением свободы на срок до трех лет с конфискацией порнографических предметов и средств их производства).
На допросах работники общепита показали, что демонстрации негласно разрешила директор треста, ей же передавалась часть вырученных денег. Таким образом, самой Бородкиной инкриминировалось соучастие в этом правонарушении и получение взятки.
В доме «Железной Беллы» был произведен обыск, результаты его неожиданно вышли далеко за рамки дела о «подпольном кинотеатре». Жилье Бородкиной, по словам старшего помощника прокурора Краснодарского края по взаимодействию со СМИ Антона Лопатина, напоминало музейные запасники, в которых хранились многочисленные драгоценные украшения, меха, изделия из хрусталя, комплекты дефицитного тогда постельного белья.
Кроме того, Бородкина, по свидетельству ветерана органов прокуратуры Краснодарского края, заслуженного юриста РСФСР Владимира Нагорного, хранила дома большие суммы денег, которые следователи находили в самых неожиданных местах – в батареях водяного отопления и под коврами в комнатах, закатанных банках в подвале, в заскладированных во дворе кирпичах. Общая сумма изъятого при обыске составила более 500 000 руб.
Таинственное исчезновение первого секретаря горкома КПСС
Бородкина на первом же допросе отказалась давать показания и по-прежнему угрожала следствию наказанием за огульные обвинения в ее адрес и арест «уважаемого в крае руководителя». «Она была уверена, что ее вот-вот освободят, – рассказывал в одной из телепередач Лопатин, – но помощи все не было». «Железная Белла» ее так и не дождалась, и вот почему.
В начале 1980-х годов в Краснодарском крае начались расследования многочисленных уголовных дел, связанных с масштабными проявлениями взяточничества и хищений, получивших обобщенное название сочинско-краснодарского дела. Хозяин Кубани Медунов, близкий друг Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева и секретаря ЦК Константина Черненко, всячески препятствовал работе Следственной части Генпрокуратуры. Однако в Москве у него оказался могущественный противник – председатель КГБ Юрий Андропов. А с избранием его в ноябре 1982 года Генсеком у прокуратуры были окончательно развязаны руки. 
Вместе с Л.И.Брежневым – «хозяин Кубани» Медунов
В результате одной из самых громких в СССР кампаний по борьбе с коррупцией более 5000 партийных и советских руководителей были уволены со своих постов и исключены из рядов КПСС, около 1500 человек осуждены к различным срокам заключения, а замминистра рыбного хозяйства СССР Владимир Рытов был осужден и расстрелян. Медунов был осовобожден от должности первого секретаря крайкома КПСС и выведен из состава ЦК КПСС с формулировкой: «За допущенные ошибки в работе».
Когда подследственной дали понять, что рассчитывать ей уже не на кого, она может облегчить свою участь только чистосердечным признанием вины, «Железная Белла» сломалась и начала давать показания. Ее уголовное дело заняло 20 томов, рассказывал бывший следователь Александр Чернов, на основании показаний бывшего директора треста было возбуждено еще три десятка уголовных дел, по которым осуждены 70 человек. А руководитель партийной организации Геленджика Погодин после ареста Бородкиной бесследно исчез. Однажды вышел вечером из дома, сказав жене, что ему надо зайти ненадолго в горком, и не вернулся. На его поиски была брошена милиция Краснодарского края, водолазы обследовали акваторию Геленджикской бухты, но все тщетно – ни живого, ни мёртвого его больше никогда не видели. Существует версия, что Погодин покинул страну на одном из иностранных судов, стоявших в Геленджикской бухте, однако фактических подтверждений этому до сих пор не найдено.
Она слишком много знала
В ходе следствия Бородкина попыталась симулировать шизофрению. Это было «очень талантливо», говорит Чернов, но судебно-медицинская экспертиза распознала игру и дело было передано в краевой суд, который признал Бородкину виновной в неоднократном получении взяток на общую сумму 561 834 руб. 89 коп. (ч. 2 ст. 173 УК РСФСР). По ст. 93-1 УК РСФСР (хищение государственного имущества в особо крупном размере) и ст. 156 ч. 2 УК РСФСР (обман потребителей) она была оправдана «за недостаточностью доказательств участия подсудимой в совершении преступления». Она была приговорена к исключительной мере наказания – расстрелу. Верховный Суд СССР оставил приговор без изменения. Ходатайство о помиловании осужденная не подавала.
Бородкину подвело как раз то, чем она очень гордилась – знакомства с высокопоставленными людьми, именами которых она постоянно козыряла, считает Рунов. По его словам, бывшие покровители в создавшейся ситуации были заинтересованы в том, чтобы «Железная Белла» замолчала навсегда – слишком много она знала. Ее не просто несоразмерно наказали за преступления, приходит к выводу тележурналист, с ней расправились.
Александр Пилипчук, “Право.ру”
На этом примере красноречиво видно откуда растут ноги проблемы в странах бывшего СССР.
Чистки коррупционеров начались еще при Брежневе в Азербайджане и Грузии. Специальной следственной бригаде КГБ в 70-х удалось доказать, что крупные суммы денег, стекавшиеся в виде взяток в ЦК КПСС Азербайджанской ССР и в руки лично первому секретарю Ахундову, уходили за границу и оседали на зарубежных счетах. Были арестованы несколько сотен партийных функционеров уровня секретарей райкомов, председателей райисполкомов, чиновников различного ранга и даже несколько районных прокуроров. Аналогичная операция была проведена в Грузии, где ее движущей силой стал тогдашний министр внутренних дел этой республики Эдуард Шеварднадзе. Андропов лично принял участие в допросе первого секретаря Куйбышевского райкома партии г. Москвы Галушко, арестованного за получение взятки в сумме полтора миллиона рублей от грузинских дельцов за выделение им квартир в столице. На допросе Галушко признался, что был всего лишь посредником у вышестоящих партийных бонз из горкома партии. Однако первый секретарь Московского горкома Гришин успел принять предупредительные меры — он пожаловался Брежневу. И тот встал на его защиту.
Брежнев в присутствии старых партийцев Суслова, Черненко и Гришина прочитал Андропову нотацию, что его задача охранять партноменклатуру, а не искать на нее компромат. Галушко отпустили на волю, и дело по взятке прекратили. В 1982 году Юрий Андропов стал генеральным секретарем. И тут же объявил наступление на коррупцию. Главным направлением удара была выбрана самая проблемная отрасль в стране — торговля. Сфера торговли — главный распорядитель дефицита, вообще была наиболее подвержена коррупции. Особенно в среднеазиатских и кавказских республиках. Но южным завмагам и не снились деньги, которые умудрялись делать их московские коллеги. Близость к верхам, например, позволяла руководителям столичных универмагов заблаговременно получать инсайдерскую информацию о грядущем повышении цен на тот или иной товар. Директор универмага «Сокольники» Кантор за день до повышения цен скупил в ювелирной секции своего же магазина изделий из золота на сумму более трехсот тысяч рублей. При их последующей перепродаже он смог получить 150% прибыли. Говорят, что скупкой и перепродажей драгоценностей увлекалась дочь генсека Галина Брежнева. Пока отец был жив, ни ее, ни «торговую мафию» трогать было нельзя.
Начались громкие разоблачения. Одним из первых был арестован директор Елисеевского гастронома № 1 Соколов. Его задержали с поличным в момент получения очередной взятки. «В награду» за правдивые показания о системе злоупотреблений и взяточничества в торговой сети Москвы Соколов был приговорен к высшей мере наказания. Для многих стало понятно, что «омерта» — закон молчания действенен не только в рядах сицилийской мафии, но и в московской торговле. Тем не менее громкие процессы продолжались. Через некоторое время к уголовной ответственности были привлечены только в Москве более 15 тысяч работников торговли. Были арестованы директор Куйбышевского райпищеторга Бегальман, директор гастронома «Новоарбатский» Филиппов, начальник Мосплодоовощпрома Уральцев и еще ряд руководителей. В ходе следствия удалось установить, что в Московском главторге, который возглавлял Трегубов, сложилась целая система злоупотреблений и взяточничества, в сферу которой было втянуто свыше семисот сотрудников. Сам Трегубов на допросах вел себя сдержанно, свои злоупотребления признал, но на вышестоящее руководство в министерстве показаний не дал. Он был приговорен к 15 годам лишения свободы.
Теперь на очереди у правоохранительных органов находился директор универмага «Сокольники» Кантор, на которого скопилось изрядное количество оперативной информации. Правда, начать в отношении его следственные действия было не так-то просто, Кантор находился под покровительством первого секретаря МГК Гришина. Операцию сотрудники ГУБХСС начали, когда Гришин отправился во главе правительственной делегации в Венгрию. Те, кто проводил обыск в квартире Кантора, ощущали себя так, будто попали в антикварный магазин. А в многочисленных тайниках они нашли 750 ювелирных изделий на сумму около миллиона рублей. В ходе следствия было установлено, что Кантор всего за два года работы в универмаге присвоил несколько миллионов рублей, также ему было доказано получение свыше двадцати взяток от подчиненных. Всплыл и ряд «неподсудных», но весьма любопытных фактов.
Например, за счет хороших отношений с председателем Мосгорисполкома Промысловым Кантор получил от столичной администрации 15 квартир для своего универмага и две для своих сыновей. Учитывая печальный пример Соколова, Кантор на следствии вел себя замкнуто. Но высокие покровители, на которых он так надеялся, не помогли. Суд приговорил его к восьми годам строгого режима. Всего за короткое время в Москве были арестованы 775 торговых работников. Народ, который «торгашей» откровенно не любил, воспринял эту чистку с чувством глубокого удовлетворения.
И все же гораздо больший общественный резонанс, чем борьба с «торговой и рыбной мафиями», вместе взятыми, вызвало разоблачение злоупотреблений в ближайшем окружении бывшего генерального секретаря Л.И. Брежнева. К девяти годам лишения свободы был осужден Г.Д. Бровин, на протяжении 13 лет работавший секретарем «дорогого Леонида Ильича». Оказалось, он по совместительству с секретарской работой занимался и небескорыстным решением внеслужебных вопросов. Стоило ему снять телефонную трубку, набрать номер любого должностного лица и назвать свою должность — любой вопрос решался легко и быстро. Отказа в просьбе Бровину не могло быть по определению. Все-таки «близость к телу» первого лица государства — великая сила.
Начинал брать Бровин с малого. Сначала вроде бы подарки — часы, дубленку. Потом «борзых щенков» сменили деньги: три тысячи рублей, 10 тысяч — аппетиты росли. В ходе расследования Прокуратурой СССР уголовного дела по обвинению во взяточничестве высокопоставленных работников Министерства легкой промышленности РСФСР выяснилось, что начальник 2-го Росшвейпрома РСФСР Зиняков через своего заместителя Бабаева и посредника по фамилии Петросян передал взятку Бровину в размере 25 тысяч рублей, чтобы удержаться в своем руководящем кресле. Любопытно, что до секретаря генсека дошло из этих денег только шесть тысяч, остальные 19 Бабаев оставил себе.
Но, конечно, фигура Бровина просто померкла в свете других ярких личностей из брежневского окружения, тоже попавших под следствие за злоупотребления. Это прежде всего касается министра внутренних дел Николая Щелокова и его заместителя, зятя генерального секретаря Юрия Чурбанова. Но сначала в неприглядном свете предстала фигура дочери Брежнева — Галины. В начале 80-х большой резонанс в московской элите вызвала кража драгоценностей у известной укротительницы Бугримовой. Три драгоценных камня, похищенных у укротительницы тигров, «всплыли» в январе 1982 г., когда на таможне был задержан человек, пытавшийся их вывезти. Вскоре воры были задержаны и на первых же допросах назвали заказчика этого преступления — Бориса Буряце. Все бы хорошо, да только Буряце на тот момент был любовником Галины Брежневой. И, как выяснилось, под именем «Бриллиантового Бори» был не последним человеком в теневой экономике страны. КГБ вынужден был проинформировать генсека, что члены его семьи «обеспечивали дельцам подпольной экономики протекцию различных министерств, должностных лиц для получения из государственных фондов сырья, оборудования и машин, а также способствовали проникновению преступных элементов на высокие партийные и государственные посты».
Тем не менее необходимо признать, что в РСФСР никогда не было такой масштабной, всепроникающей коррупции, как в республиках бывшего СССР. Настоящим громом средь ясного неба в стране стали выявленные факты коррупции во всех ветвях власти Узбекистана, выявленные следственно-оперативной бригадой Гдляна и Иванова по «хлопковомуделу». Это дело началось в январе 1984 года с задержания сотрудниками УКГБ по Москве директора Учтепинского хлопкоочистительного завода Муминова и товароведа Дустликского хлопкозавода Халматова, пытавшихся вручить взятку в размере 40 тысяч рублей главному инженеру Серпуховского хлопчатобумажного комбината Иванову за оформление фиктивных документов о якобы произведенной поставке комбинату ста пятидесяти тонн хлопка. Иванов взятку не взял, а, напротив, сообщил о попытке подкупа в КГБ.
По материалам этого задержания КГБ СССР направил информацию тогдашнему руководителю страны К.У. Черненко, который на них начертал: «Разобраться следственным путем». Таким образом, для Прокуратуры и МВД был дан зеленый свет. До конца 1984 года правоохранительными органами по преступлениям в системе хлопководства Узбекистана было возбуждено семьдесят уголовных дел. Раскрылась масштабная панорама злоупотреблений в этой сфере. Для сокрытия приписок примерно на миллион тонн хлопка в год руководители узбекских хлопкозаводов отправляли на перерабатывающие предприятия России, Украины и Казахстана вместо хлопка его отходы, так называемый «линт». За приемку каждого вагона отходов давалась взятка в размере 10 тысяч рублей. В результате этих махинаций узбекским предприятиям фактически за воздух из госбюджета было выплачено свыше трех миллиардов рублей.
А потом Гдлян и Иванов вовсе вскрыли страшную картину коррупции, опутавшую в результате хлопковых махинаций всю республику. Разветвленная и коррумпированная система хищений была вскрыта в том же 1984 году и в Киргизии. Только там махинации были связаны не с хлопком, а с мясом. Расхитители наладили бесперебойное и массовое хищение скота из соседнего Казахстана, незаконно перечисляли денежные суммы с целью последующего их изъятия. За мзду и подарки эти махинации страховали заместитель прокурора республики, прокурор и начальник ОБХСС города Токмака. Ряд крупных «хлопковых» скандалов прокатился и по Казахстану. Большой резонанс вызвало уголовное дело по Карагандинскому автохозяйству. По нему был арестован первый секретарь райкома, который выразил весьма любопытную теорию. Будто бы, получив более миллиона рублей в качестве взяток, он не подрывал отечественную экономику, поскольку держал эти деньги в сберкассе.
Правда, в Казахстане борьба с коррупцией пошла по «бархатному пути». Прокуратура и ЦККП республики приняли решение освобождать от уголовной ответственности раскаявшихся расхитителей и взяточников, если их грехи были не особо тяжкими. Там даже воззвали к совести жуликов через печать, и это дало определенный эффект. За два года в Казахстане было сдано более 15 млн. наворованных денег. Хотя и имеются большие сомнения, что эти деньги сдавались действительно добровольно.
Развитие подпольных цехов получило особенно широкое развитие в кавказских республиках: Грузии, Армении, Азербайджане. И это было обусловлено прежде всего тоже менталитетом — на Кавказе «цеховики» быстрее и успешнее находили небескорыстное взаимопонимание с представителями власти и правоохранительных структур. К середине 80-х уже не только для сотрудников БХСС, но и для большей части народа стало очевидным, что в СССР серьезные проблемы и с экономикой, и с коррупцией. И только власть, казалось, упорно не хотела замечать этих проблем. Тогда вообще считалось, что в нашем социалистическом обществе по определению нет ни организованной преступности, ни коррупции. Об организованной преступности заговорили лишь в конце этого десятилетия, и то благодаря генералу А.И. Гурову, а термин «коррупция» стал использоваться только в начале 90-х.
