Все права защищены законом РФ "Об авторских и смежных правах"
Николай Латушкин
Скандальная жизнь
трагедия
Анны Керн
(короткая версия)
Взгляд на общеизвестное
Книга Николая Латушкина
"Скандальная жизнь и трагедия Анны Керн"
издана в 2010 году.
Полная версия.
Все права защищены законом РФ "Об авторских и смежных правах"
Внимание. Для любителей выдавать чужое за свое (полностью или частями) в блогах, на сайтах знакомств и в социальных сетях. На сайте работает программа-робот, которая по ключевым словам ищет в Интернете произведения автора, размещенные под другим именем. Сначала программа просто размещает ссылку на присвоенное произведение на всеобщее обозрение, а затем отсылает лжеавтору сообщение «У вас есть три варианта: поставить законное авторство, удалить произведение или оплатить сумму иска, которую вам предъявит автор. Выбирайте.»
"Никакая философия на свете не может заставить меня забыть, что судьба моя связана с человеком, любить которого я не в силах и которого я не могу позволить себе хотя бы уважать. Словом, скажу прямо - я почти его ненавижу", - пишет она.
"Если бы я освободилась от ненавистных цепей, коими связана с этим человеком! Не могу побороть своего отвращения к нему".
Даже появление ребенка ничуть не примирило их и не ослабило ее ненависти к мужу, причем эта нелюбовь, и это ужасно, опосредованно перемещается на её же собственных детей, рожденных в браке с Ермолаем Керном:
"Вы знаете, что это не легкомыслие и не каприз; я вам и прежде говорила, что я не хочу иметь детей, для меня ужасна была мысль не любить их и теперь еще ужасна.
Вы также знаете, что сначала я очень хотела иметь дитя, и потому я имею некоторую нежность к Катеньке, хотя и упрекаю иногда себя, что она не довольно велика. Но этого все небесные силы не заставят меня полюбить: по несчастью, я такую чувствую ненависть ко всей этой фамилии, это такое непреодолимое чувство во мне, что я никакими усилиями не в состоянии от оного избавиться".
В апогей своей ненависти к мужу Анна Керн понимает, что беременна вторым ребенком: "Итак, вы сами видите, ничто уже не может помочь мне в моей беде. Господь прогневался на меня, и я осуждена вновь стать матерью, не испытывая при этом ни радости, ни материнских чувств.
Даже моя дочка не так дорога мне, как вы <обращение к Феодосии Полторацкой, прим. автора> . И мне нисколько этого не стыдно; ведь сердцу не прикажешь, но все же я должна вам это сказать: будь это дитя от..., оно бы мне дороже было собственной жизни, и теперешнее мое состояние доставляло бы мне неземную радость, когда бы..., но до радости мне далеко - в моем сердце ад…"
Кстати, в 1830-е годы одна за другой умерли две ее дочери, средняя Анна и младшая Ольга. Печально… К чему переносить на детей негатив, направленный на мужа? Трагична судьба и ее четвертого ребенка - сына, Александра, рожденного уже в любви и в другом браке: взрослым он покончил с собой в возрасте сорока лет вскоре после смерти своих родителей, видимо по причине неприспособленности к жизни…
Генерал Еромолай Керн очень ревнует свою молодую красавицу жену ко всем молодым людям в городке и устраивает ей сцены ревности:
"Садится со мной в карету, не дает мне из нее выйти, и дорогой орет на меня во всю глотку - он-де слишком добр, что все мне прощает, меня-де видели, я-де стояла за углом с одним офицером. Если бы не то, что, на вечное свое несчастье, я, кажется, беременна, ни на минуту бы с ним больше не оставалась"!
"В карете он принялся орать как зарезанный, что, мол, никто на свете не убедит его, что я остаюсь ради ребенка; он-де знает настоящую причину, и ежели я не поеду, то он тоже останется. Я не хотела унижаться и не оправдывалась".
"Во имя самого неба, прошу вас, - обращается она в дневнике к двоюродной сестре отца, - поговорите с папенькой; я в точности выполняла все папенькины советы насчет его ревности... Ежели родной отец не заступится за меня, у кого же искать мне тогда защиты"?
Ермолай Керн понимал, что он не любим молодой женой, и со свойственной генералу прямотой пытался научить Анну Петровну некому этикету жизни с нелюбимым мужем, но она, видимо, этого просто не поняла… или не приняла:
"Речь шла о графине Беннигсен… Муж стал уверять, что хорошо ее знает, и сказал, что это женщина вполне достойная, которая всегда умела превосходно держать себя, что у нее было много похождений, но это простительно, потому что она очень молода, а муж очень стар, но на людях она с ним ласкова, и никто не заподозрит, что она его не любит. А как вам нравятся принципы моего драгоценного супруга?"
"…он <Еромолай Керн> считает, что любовников иметь непростительно только когда муж в добром здравии. Какой низменный взгляд! Каковы принципы! У извозчика и то мысли более возвышенные".
Анна Керн, видимо надеясь, что двоюродная сестра отца, которой она отправляла дневник частями, как-то сможет повлиять на отца, и жаловалась ей на свою нелегкую долю:
"Кто после этого решится утверждать, будто счастье в супружестве возможно и без глубокой привязанности к своему избраннику? Страдания мои ужасны".
" Я так несчастна, не могу больше выдержать. Господь, видно, не благословил нашего союза и, конечно, не пожелает моей гибели, а ведь при такой жизни, как моя, я непременно погибну".
"Нет, мне решительно невозможно переносить далее подобную жизнь, жребий брошен. Да и в таком жалком состоянии, всю жизнь утопая в слезах, я и своему ребенку никакой пользы принести не могу".
"Теперь умоляю вас, расскажите обо всем папеньке и умолите его сжалиться надо мной во имя неба, во имя всего, что ему дорого".
"…мои родители, видя, что он даже в тот момент, когда женится на их дочери, не может позабыть свою любовницу, позволили этому совершиться, и я была принесена в жертву".
Не забывайте, что ей было всего двадцать лет, она жила в доме нелюбимого мужа, и ей не кому было рассказать о своих бедах, - только бумаге дневника…
В какой-то момент в доме Еромолая Керна надолго поселяется его племянник, Петр, которого Ермолай Керн пытается использовать для своих целей. Каких, вы поймете далее сами:
"…он (муж) сговорился со своим дорогим племянником… Они со своим любезным племянником все время о чем-то шепчутся, не знаю, что у них там за секреты и о чем они говорят... Господин Керн <племянник> вбил себе в голову, что должен всюду сопровождать меня в отсутствие своего дядюшки".
"Еще должна вам сообщить, что П. Керн <племянник> собирается остаться у нас довольно надолго, со мною он более ласков, чем следовало бы, и гораздо более, чем мне бы того хотелось. Он все целует мне ручки, бросает на меня нежные взгляды, сравнивает то с солнцем, то с мадонной и говорит множество всяких глупостей, которых я не выношу. Все неискреннее мне противно, а он не может быть искренним, потому что я его не люблю… а тот <Ермолай Керн> совсем меня к нему не ревнует, несмотря на все его нежности, что меня до чрезвычайности удивляет,- я готова думать, что они между собой сговорились… Не всякий отец так нежен с сыном, как он с племянником".
"Еще большее отвращение <чем муж, - прим. автора> вызывает у меня его племянник, может быть, потому, что я весьма приметлива и вижу, что это самый недалекий, самый тупоумный и самодовольный молодой человек, которого я когда-либо встречала. …у него с языка не сходят самые пошлые выражения. Чтобы поймать меня на удочку, надобно половчее за это браться, а этот человек, сколько бы он ни исхитрялся и ни нежничал, никогда не добьется моей откровенности и только зря потратит силы".
Некоторые странные эпизоды, связанные с причудами престарелого мужа-генерала, описанные в дневнике, достойны страниц современного скандального желтого издания… В ее записях, означенных в дневнике "В 10 часов вечера, после ужина" буквально следующее:
"Сейчас была у П. Керна, в его комнате. Не знаю для чего, но муж во что бы то ни стало хочет, чтобы я ходила туда, когда тот ложится спать. Чаще я от этого уклоняюсь, но иной раз он тащит меня туда чуть ли не силой. А этот молодой человек, как я вам о том уже сказывала, не отличается ни робостью, ни скромностью; вместо того чтобы почувствовать себя неловко, он ведет себя, как второй Нарцисс, и воображает, что нужно быть по меньшей мере из льда, чтобы не влюбиться в него, узрев в столь приятной позе. Муж заставил меня сесть подле его постели и стал с нами обоими шутить, все спрашивал меня, что, мол, не правда ли, какое у его племянника красивое лицо. Признаюсь вам, я просто теряюсь и придумать не могу, что все это значит и как понять такое странное поведение. Помню, однажды я спросила племянника, неужели его дядюшка к нему ни капельки не ревнует, и тот мне ответил, что ежели бы даже у него и были причины ревновать, он не стал бы этого показывать. Признаюсь вам, что я боюсь слишком дурно говорить о муже, но некоторые свойства его отнюдь не делают ему чести. Ежели человек способен делать оскорбительные предположения насчет …собственной жены, то он, конечно, способен позволить племяннику волочиться за ней"…
"Мне отвратительно жить с человеком столь низких, столь гнусных мыслей. Носить его имя - и то уже достаточное бремя".
Нельзя сказать, что Анна безропотно терпела все самодурство супруга… Как могла, она все-таки сопротивлялась обстоятельствам и давлению генерала:
"Сегодня мне пришлось довольно изрядно поспорить с моим почтенным супругом по поводу его высокочтимого племянника. …я сказала ему, что не желаю быть пустым местом в его доме, что ежели он позволяет своему племяннику ни во что меня не ставить, так я не желаю тут долее оставаться и найду себе убежище у своих родителей. Он мне ответил, что его этим не испугаешь и что, ежели мне угодно, я могу уезжать, куда хочу. Но мои слова все же подействовали, и он сделался очень смирен и ласков".
От всего этого и ненавистного мужа (вспомните, что писала она в дневнике: "…нет, мне решительно невозможно переносить далее подобную жизнь, жребий брошен. Да и в таком жалком состоянии, всю жизнь утопая в слезах, я и своему ребенку никакой пользы принести не могу"...), приняв решение жить дальше, а вопрос этот, видимо, перед ней стоял всерьез, и сбежала Анна Керн в Петербург в начале 1826 года…
Но… у Пушкина в Петербурге была своя бурная личная жизнь, у Анны Керн – бурная своя. Они были рядом, но не вместе.
Хотя, как пишут некоторые исследователи, как только рядом появлялся Пушкин, новым фаворитам Анны Керн ею же давались ясные знаки, означающие второстепенность их роли на фоне поэта…
"При воспоминании прошедшего я часто и долго останавливаюсь на том времени, которое… отметилось в жизни общества страстью к чтению, литературным занятиям и… необыкновенною жаждою удовольствий", - пишет она. Не ключевая ли это фраза, выдающая её существо и определяющая отношение к жизни?.. по крайней мере, к жизни в тот период?..
18 февраля 1831 года состоялось бракосочетание Пушкина с блистательной Натальей Николаевной Гончаровой, с той, "которую любил два года..." - как писал он в наброске автобиографической повести "Участь моя решена. Я женюсь", то есть с 1829 года его сердце уже принадлежало Наталье Николаевне.
Накануне свадьбы Пушкина жена Дельвига писала Анне Керн: "…Александр Сергеевич возвратился третьего дня. Он, говорят, влюблен больше, чем когда-либо. Однако он почти не говорит о ней. Вчера он привел фразу - кажется, г-жи Виллуа, которая говорила сыну: "Говорите о себе с одним только королем, а о своей жене - ни с кем, иначе вы всегда рискуете говорить о ней с кем-то, кто знает ее лучше вас".
"Пушкин уехал в Москву и хотя после женитьбы и возвратился в Петербург, но я не более пяти раз с ним встречалась," – пишет Анна Петровна. – "…женитьба произвела в характере поэта глубокую перемену… он на все смотрел серьезнее. В ответ на поздравление с неожиданною способностью женатым вести себя как прилично любящему мужу, он шутя отвечал: "Я просто хитер".
Очень любопытное поздравление с "неожиданною способностью женатым вести себя как прилично любящему мужу" из уст Анны Керн в контексте темы звучит несколько двусмысленно…
Вскоре умирает Дельвиг.
По поводу смерти Дельвига Анна Керн в письме Алексею Вульфу в армию походя бросает (из дневника Алексея Вульфа от 9 февраля 1831 года): «Забыла тебе сказать новость: барон Дельвиг переселился туда, где нет ревности и воздыханий!»
«Вот как сообщают о смерти тех людей, которых за год перед сим мы называли своими лучшими друзьями. Утешительно из этого заключить, как в таком случае и об нас самих бы долго вспоминали», - удручённо делает в своём дневнике ремарку Алексей Вульф.
Похоже, Анна Керн имела удивительную способность легко и быстро забывать... В Риге летом 1825 года начинается её бурный роман с Алексеем Вульфом (двоюродным братом). Это произошло через короткий промежуток времени после подарка Анне Керн Пушкиным стихотворения «Я помню чудное мгновенье». Пушкин мгновения помнил, но Анна Петровна мгновенно забыла поэта-воздыхателя, едва покинув Тригорское.
Напомню, что Анна Керн уехала в Ригу «мириться» (из-за своих денежных затруднений) со своим супругом, генералом Керном, возглавлявшим в это время рижский гарнизон. Как всегда бывает в таких случаях, супруг не ведал о том, что творит жена в свободное время (или закрывал на это глаза), и «помирился» с женой.
Роман Алексея Вульфа и Анны Керн продолжался, судя по дневнику Вульфа, до начала 1829 года. И как знать, возможно, продлился бы и дольше, если бы Алексей Вульф из-за безденежья не отправился служить в армию в январе 1829 года.
Женитьба Пушкина и смерть Дельвига в корне изменили привычную петербургскую жизнь Анны Керн. "Её превосходительство" уже не так приглашали, или совсем не приглашали на литературные вечера, где собирались известные ей не понаслышке талантливые люди, она лишилась общения с теми талантливыми людьми, с которыми, благодаря Пушкину и Дельвигу, свела её жизнь… Светское общество с её неопределенным статусом её отвергло… "Ни вдова ты, ни девица", – как было сказано Илличевским в 1828 году в шутливом стихотворении, посвященном Анне Керн, отец которой имел горчичную фабрику:
Но угодно так судьбе,
Ни вдова ты, ни девица,
И моя любовь к тебе -
После ужина горчица.
Словно злой рок довлел над ней все дальнейшие годы. Одна за другой умирают две её дочери, средняя Анна и младшая Ольга. В начале 1832 года скончалась её мать. "Когда я имела несчастие лишиться матери и была в очень затруднительном положении, то Пушкин приехал ко мне и, отыскивая мою квартиру, бегал, со свойственною ему живостью, по всем соседним дворам, пока наконец нашел меня," – пишет она. Муж отказал ей в денежном довольствии, видимо, таким способом пытаясь вернуть её домой… На что жила эта бесстрашная перед людской молвой женщина все эти годы, загадка…
Пушкин и Е.М. Хитрово пытались помочь ей в хлопотах по возврату родового имения, в котором до смерти жила ее мать, проданного отцом Анны Керн Шереметеву.
"…не воздержусь умолчать об одном обстоятельстве, которое навело меня на эту мысль выкупить без денег свое проданное имение", - пишет А. Керн.
Выкупить без денег… очень интересное желание… Хлопоты, к сожалению, не увенчались успехом.
Чтобы иметь "средства к существованию", она решила заняться переводами с французского, даже обращалась за содействием к Пушкину, но… чтобы быть хорошим переводчиком, нужно иметь опыт и талант близкий или равный оригинальному, потому у неё ничего не вышло (вспомним - "но труд упорный ему был тошен, ничего не вышло из пера его", - хотя исторической связи никакой, только ситуационная...). Что это? самонадеянность человека, находящегося близко к настоящей литературе? или отчаянье, попытка хоть как-то заработать? Наверное, все-таки, последнее…
Известны несколько ироничных нелицеприятных слов Пушкина по поводу ее перевода романа Жорж Санд, но пушкинисты отмечают, что дружеское к ней отношение (в 1830-х годах Пушкин даже писал Анне Керн: " Будьте покойны и довольны и верьте моей преданности") было у него всю жизнь".
Жизнь, которую оборвала дуэль с Дантесом (бароном Геккерном)... Вот так: Керн и Геккерн … Любовь и смерть с созвучными именами…
Говорят, накануне дуэли Пушкин спросил у своей жены: "По кому ты будешь плакать"? - "Я буду плакать по тому, кто будет убит", – ответила она. Н-да… Что это? глупость? неуместная честность? Не везло Пушкину с женщинами… К сожалению, за достоверность цитаты не ручаюсь, не смог найти её источник (можно посмотреть эту цитату здесь написания анонимного письма, послужившего поводом дуэли, в которой прослеживается роковой след еще одной женщины в жизни Пушкина).
Дуэль Пушкина с Дантесом на Черной речке была по счету тринадцатой. У Пушкина... У него, кстати, было много суеверий и привычек. Одна из них - никогда не возвращаться за забытым предметом - была нарушена только один раз: перед дуэлью с Дантесом он вернулся за шинелью...
Первого февраля 1837 года в Конюшенной церкви, где отпевали Пушкина, Анна Керн вместе со всеми, пришедшими под своды храма, "плакала и молилась" о его несчастной душе.
Но, не смотря на все удары судьбы, которая испытывала Керн, жизнь продолжалась. В нее, еще яркую и манящую в свои 36 лет, отчаянно влюбляется её троюродный брат, воспитанник кадетского корпуса, еще не покинувший его стен, шестнадцатилетний А.В. Марков-Виноградский, который на двадцать лет ее моложе, и она отвечает взаимностью. Неплохо для того времени! Даже в наше время такие неравные связи, да еще с родственниками (хотя в те времена многие имели привычку жениться даже на кузинах, то есть двоюродных сестрах, а тут – всего лишь троюродный), вызывают массу пересудов… Смелая женщина.
Все повторяется, сначала в виде трагедии, потом…?
Когда она, шестнадцатилетняя, выходила замуж за престарелого генерала – это была трагедия… Когда юный шестнадцатилетний подпоручик начал встречаться с ней, 36-летней женщиной – это было что..? Фарс? Нет, это была любовь…
Юноша ради любви потерял сразу все: предопределенное будущее, материальное благополучие, карьеру, расположение родных.
В 1839 году у них рождается сын, которого назвали Александром. При этом Анна Керн всё еще является официальной женой генерала Керна – как на такое смотрело общество в те времена – известно всем. Это был уже четвертый ребенок Анны Керн. Имя, данное сыну, показалось мне не случайным… Кто из них, Александров, – император Александр Первый или поэт Александр Пушкин выбран был ему в качестве путеводной звезды? Неизвестно. Известно лишь то, что Марков-Виноградский очень гордился тем, что гениальный поэт когда-то посвящал стихи его жене…
В 1841 году муж Анны Керн генерал Ермолай Федорович Керн умирает в возрасте семидесяти шести лет, а через год Анна Петровна официально оформляет брак с А.В. Марковым-Виноградским и становится Анной Петровной Марковой-Виноградской, честно отказывается от приличной пенсии, назначенной ей за умершего генерала Керна, от звания "превосходительства" и от материальной поддержки отца.
Безрассудная гордая женщина… Любовь у нее всегда была на первом плане… (вспомните – "…у нее робкие манеры и смелые поступки").
Они прожили вместе почти сорок лет в любви и в ужасающей бедности, часто переходящей в нужду (муж оказался не очень приспособлен к труду и был равнодушен к карьерному росту, но безмерно боготворил свою жену).
Трудности только укрепляли их союз, в котором они, по их собственному выражению, "выработали себе счастье".
Вся жизнь Анны Керн - трагедия недолюбившей женщины с безвозвратно потерянными годами молодости, жизнь которой исковеркали собственные родители, выдавшие ее замуж за нелюбимого пятидесятидвухлетноего генерала, жизнь женщины, не испытавшей настоящей первой любви… и, видимо, и второй… и третьей… Ей хотелось любить, хотелось быть любимой… и это стало ее главной целью жизни… Добилась ли она её? Не знаю…
"Бедность имеет свои радости, и нам всегда хорошо, потому что в нас много любви, - писала в 1851 году Анна Петровна. - Может быть, при лучших обстоятельствах мы были бы менее счастливы. Мы, отчаявшись приобрести материальное довольство, гоняемся за наслаждениями души и ловим каждую улыбку окружающего мира, чтоб обогатить себя счастьем духовным. Богачи никогда не бывают поэтами... Поэзия - богатство бедности..."
Как это грустно – "поэзия – богатство бедности"… и как верно по сути… Пушкин, кстати, на момент смерти имел огромные долги… но не был беден… Парадоксально, но это так.
Все, что было связано с именем Пушкина, Анна Петровна свято хранила всю жизнь: томик Евгения Онегина, подаренный ей Пушкиным, его письма и даже маленькую подножную скамейку, на которой он некогда сидел в её квартирке в Петербурге. "Несколько дней спустя он приехал ко мне вечером и, усевшись на маленькой скамеечке (которая хранится у меня как святыня)…" – пишет она в воспоминаниях. Напомню, Письма Керн к Пушкину не сохранились, и этот факт говорит о многом – Пушкин не хранил её письма, как хранила она его…
Прошлое, связанное с именем Пушкина, с течением времени все ярче освещало ее воспоминания, и когда к ней обратились с предложением написать о ее встречах с поэтом, она немедленно согласилась. Теперь, спустя столько лет после их первой встречи у Олениных, когда она попросту "не заметила" поэта, она уже прекрасно понимала, какой счастливый билет ей бросила судьба, скрестившая их пути, и разгадала все тайные знаки, ею расставленные… В это время ей было около шестидесяти лет: что ж, это только как нельзя верно соответствует пушкинским строкам "...все мгновенно, все пройдет, что пройдет - то будет мило".
Кстати, П.В. Анненков после прочтения её воспоминаний упрекал ее: "... вы сказали менее того, что могли и должны были сказать", в том, что воспоминания должны были бы вылиться в записки и "при этом, понятно, уже пропадает всякая необходимость полудоверий, умолчаний, недоговоров как в отношении себя, так и в отношении других... фальшивых понятий о дружбе, о приличии и неприличии. Конечно, для этого надобно отделиться от маленьких и пошленьких соображений мещанского понимания морали, допускаемого и недопускаемого"..."
Общественность ожидала пикантных подробностей и скандальных откровений?
После воспоминаний о Пушкине и его окружении Анна Петровна вошла во вкус, написала "Воспоминания о моем детстве" и "вспомнила" о трех своих встречах в свои семнадцать лет с императором Александром Павловичем, где тоже есть немало любопытных моментов 1 .
"Он (император) ушел - другие засуетились, и блистательная толпа скрыла государя от меня навеки..."
Это последняя фраза воспоминаний Анны Керн об императоре, которая достаточно определенно характеризует и её личность и её амбиции.
После 1865 года Анна Керн с мужем А.В.Марковым-Виноградским, который вышел в отставку с чином коллежского асессора с мизерной пенсией, жили в страшной бедности и скитались по разным углам у родных в Тверской губернии, в Лубнах, в Киеве, в Москве, в селе Прямухино.
Видимо, недостаток средств даже в "Воспоминаниях о детстве" заставил ее припомнить давний эпизод жизни: "70 голландских червонцев… занял <у матери> Иван Матвеевич Муравьев-Апостол в 1807 году. Он был тогда в нужде. Впоследствии он женился на богатой и говорил, что женился на целой житнице, но забыл о долге... Что, если бы наследники вспомнили о нем и помогли мне теперь в нужде?.."
И еще: "…отдавая меня замуж, мне дали 2 деревни из приданого моей матери и потом, не прошло году, попросили позволения заложить их для воспитания остальных детей. Я по деликатности и неразумию не поколебалась ни минуты и дала согласие… …не спрашивая, обеспечат ли они меня за это, и вот около половины столетия перебивалась в нужде... Ну да бог с ними."
В конце жизни из-за постоянной нехватки денег Анне Петровне даже пришлось продать Пушкинские письма, единственную ценность, которой она обладала и бережно их хранила до последнего. Письма были проданы по смешной цене – по пять рублей за письмо (для сравнения: при жизни Пушкина очень роскошное издание "Евгения Онегина" стоило двадцать пять рублей за экземпляр), так что ни от продажи писем, ни от издания воспоминаний Анна Керн не получила никакой существенной материальной выгоды. К месту сказать, ранее оригинал стихотворения "Я помню чудное мгновение" композитор Михаил Глинка попросту утерял, когда сочинял на него свою музыку ("он взял у меня стихи Пушкина, написанные его рукою, чтоб положить их на музыку, да и затерял их, Бог ему прости!"); музыку, посвященную, кстати, дочери Анны Керн Екатерине, в которую (в дочь) Глинка был безумно влюблен…
Так у бедной женщины к концу жизни, кроме воспоминаний, ничего не осталось... печальная история...
В январе 1879 года в селе Прямухине "от рака в желудке при страшных страданиях", как пишет его сын , скончался А.В. Марков-Виноградский, муж Анны Керн, а через четыре месяца 27 мая 1879 года в недорогих меблированных комнататах на углу Тверской и Грузинской в Москве (в Москву её перевез сын) в возрасте семидесяти девяти лет закончила свой жизненный путь и Анна Петровна Маркова-Виноградская (Керн).
Она должна была быть похоронена рядом с мужем, но сильные проливные не свойственные для этого времени года дожди (природа плакала над гробом гения чистой красоты) размыли дорогу и невозможно было доставить гроб к мужу на кладбище. Её похоронили на погосте возле старой каменной церкви в деревне Прутня, расположенной в шести километрах от Торжка…
Хрестоматийно известен романтичный мистический рассказ о том, как "гроб ее повстречался с памятником Пушкину, который ввозили в Москву". Было это или не было, доподлинно неизвестно, но хочется верить, что было... Потому что красиво...
Нет поэта, нет этой женщины... но это тот случай, когда жизнь после смерти продолжается. "Я памятник воздвиг себе нерукотворный..." - пророчески сказал про себя Пушкин, но для этого ему пришлось создать все, за что мы его любим, но всего лишь одно стихотворение, посвященное небезгрешной живой женщине, простые слова гения "я помню чудное мгновенье..." обессмертили имя обыкновенной земной женщины, которой они были посвящены. И если где-то поэтический образ и реальный человек не совпадают, что ж... это только доказывает, что и Поэт, и Женщина были просто нормальными живыми людьми, а не лубочными картинами, какими их нам представляли ранее, и эта их человеческая нормальность никаким образом не умаляет их места в духовной ауре нации.
И пусть один светит, но другой отражает...
1985 г. (с более поздними дополнениями)
Статья опирается на книги воспоминаний А.П.Керн.
Точность цитат (хотя они и взяты из достоверных источников)
Проверяйте по специализированным изданиям.
В этой истории необходимо четко различать, что историй - две. Одна - романтический миф, вторая - реальная жизнь. Эти истории пересекаются в ключевых моментах, но всегда идут параллельно... Какую историю вы предпочтете, это ваш выбор, но я, в какой-то момент задавшись вопросом, кто такая Анна Керн, по мере изучения предмета пожалел, что сам в себе разрушил миф, который жил во мне с юношества... Пушкин написал множество стихов многим женщинам, и мне лично больше нравится , посвященное Александре (Алине) Осиповой, но какими-то неведомыми законами имя Анны Керн, которой посвящено стихотворение "Я помню чудное мгновенье", выражаясь современным языком, стало брендом... Её, как и Пушкина, знают все... Её именем назван отель в Финляндии на водопаде в Иматре; в Риге (куда она ездила после посещения Михайловского) ей установлен памятник; в отеле в Санкт Петербурге есть двухместный номер "Анна Керн" и, наверное, есть еще много чего, связанного с её именем. Видимо, всем нам важнее мифы и легенды, чем реальность... Я бы назвал эту историю русским фольклором... или быличкой...
Мифы преследуют нас всю жизнь... или мы придумываем их себе сами...
Полную версию статьи
"Скандальная жизнь и трагедия Анны Керн"
Сноски из текста.
*1. Вот несколько цитат из воспоминаний об Александре I < цитаты, взятые в кавычки, и не определенные по принадлежности в тексте, принадлежат тексту воспоминаний Анны Керн>:
На балу император пригласил Анну Керн на танец и "…сказал: Приезжайте ко мне в Петербург. Я с величайшею наивностью сказала, что это невозможно, что мой муж на службе. Он улыбнулся и сказал очень серьезно: Он может взять полугодовой отпуск. На это я так расхрабрилась, что сказала ему: Лучше вы приезжайте в Лубны! Лубны - это такая прелесть! Он опять засмеялся и сказал: Приеду, непременно приеду!
"По городу ходили слухи, - пишет она, - вероятно несправедливые, что будто император спрашивал, где наша квартира, и хотел сделать визит... Потом много толковали, что он сказал, что я похожа на прусскую королеву . На основании этих слухов губернатор Тутолмин, очень ограниченный человек, даже поздравил Керна, на что тот с удивительным благоразумием отвечал, что он не знает, с чем тут поздравлять?""
Прусская королева Луиза Августа Вильгельмина Амалия,
с которой император Александр I сравнил Анну Керн.
"…я не была влюблена... я благоговела, я поклонялась ему!.. Этого чувства я не променяла бы ни на какие другие, потому что оно было вполне духовно и эстетично. В нем не было ни задней мысли о том, чтобы получить милость посредством благосклонного внимания царя, - ничего, ничего подобного... Все любовь чистая, бескорыстная, довольная сама собой.
Если бы мне кто сказал: "Этот человек, перед которым ты молишься и благоговеешь, полюбил тебя, как простой смертный", я бы с ожесточением отвергла такую мысль и только бы желала смотреть на него, удивляться ему, поклоняться, как высшему, обожаемому существу!.."
"…немедленно после смотра в Полтаве господин Керн был взыскан монаршею милостью: государь ему прислал пятьдесят тысяч за маневры".
"Потом тою же весною муж мой Керн попал в опалу, вследствие своей заносчивости в обращении с Сакеном".
"…мы узнали, что отец мой в Петербурге и зовет туда Керна еще попытаться как-нибудь у царя <видимо, уладить вопрос (авт.)>. …это привело ко второй моей встрече с императором, хотя на мгновение, но не без следа. Император, как все знают, имел обыкновение ходить по Фонтанке по утрам. Его часы всем были известны, и Керн меня посылал туда с своим племянником из пажей. Мне это весьма не нравилось, и я мерзла и ходила, досадуя и на себя, и на эту настойчивость Керна. Как нарочно, мы царя ни разу не встречали.
Когда это бесплодное гулянье мне надоело, я сказала, что не пойду больше, - и не пошла. За то случай мне доставил мельком это счастие: я ехала в карете довольно тихо через Полицейский мост, вдруг увидела царя почти у самого окна кареты, которое я успела опустить, низко и глубоко ему поклониться и получить поклон и улыбку, доказавшие, что он меня узнал."
Через несколько дней Керну, бывшему дивизионному командиру, князь Волконский от имени царя предложил бригаду, стоявшую в Дерите. Муж согласился, сказав, что не только бригаду, роту готов принять в службе царя."
"За обедом, - сказал он <Ермолай Керн>, - император не говорил со мною, но по временам смотрел на меня. Я был ни жив ни мертв, думая, что все еще состою под гневом его! После обеда начал он подходить то к тому, то к другому - и вдруг подошел ко мне: "Здравствуйте! Жена ваша здесь? Она будет на бале, надеюсь?"
На это Керн, натурально, заявил свою горячую признательность за внимание, сказал, что я непременно буду, и приехал меня торопить.
Можно сказать, что в этот вечер я имела полнейший успех, какой когда-либо встречала в свете!
Скоро вошел император… остановился… прошел несколько далее и, по странной, счастливой случайности, остановился прямо против меня и очень близко"…
Потом <император> увидал меня, … и быстро протянул руку. Начались обычные комплименты, а потом сердечное выражение радости меня видеть… Я сказала… …от чувства счастия по случаю возвращения его благосклонности к моему мужу. Он вспомнил, что мельком меня видел в Петербурге, и прибавил: Вы знаете, почему не могло быть иначе.
Я уже и не знаю, что он хотел этим сказать. Не потому ли только не встречался и не разгваривал со мною, что все еще гневался на Керна?..
Я отвечала, что по возвращении его благосклонного прощения моему мужу мне нечего больше желать и я этим совершенно счастлива".
После этого спросил еще: "буду ли я завтра на маневрах". Я отвечала, что непременно буду…
Случай доставил мне место прямо над верхним концом стола.
Император шел очень тихо и грациозно, все пропуская перед собою старика Сакена…
Между тем Сакен взглянул кверху и приветливо мне поклонился. Это было так близко над их головами, что я слышала, как император спросил у него: "Кому вы это кланяетесь, генерал?"
Он отвечал: "Это г-жа Керн!"
Тогда император посмотрел наверх и, в свою очередь, ласково мне поклонился. Он несколько раз смотрел потом наверх.
Но - всему бывает конец - и этому счастливому созерцанию моему настала минута - последняя! Я и не думала тогда, что она будет самая последняя для меня...
Вставая из-за стола, император поклонился всем - и я имела счастье убедиться, что он, раскланявшись со всеми и совсем уже уходя, взглянул к нам наверх и мне поклонился в особенности. Это был его последний поклон для меня... До меня дошло потом, что Сакен говорил с императором о моем муже и заметил, между прочим: "Государь, мне ее жаль!"
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Смотрю на такой знакомый портрет, считается он единственно достоверным, и пытаюсь представить эту женщину музой нашего Гения, вдохновившей его на бессмертное стихотворение, которое позже по другому случаю, по стечению обстоятельств другой Гений сделал романсом.
Представление о красоте, её каноны, неписанные критерии в разные эпохи были разными. Сейчас, привыкшая уже к другим образцам красоты, в этом портрете я не вижу "гения чистой красоты", а поэт увидел, хотя к тому времени он уже многих первых красавиц света повидал и красоту оценить умел, конечно же.
Скорее всего, что-то более интересное глубокое увидел поэт в этой очень еще молодой, но уже очень несчастной женщине. Не собственно красоту и светские манеры, которые так ценили тогда, воспел Пушкин.
В "Евгении Онегине" поэт так пишет о той, практически, первой встрече:
"Она была не тороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора, наглого для всех,
Без притязанья на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей;
Всё тихо, просто было в ней."
Думаю, как это часто бывает, многое объясняют обстоятельства той встречи, после которой родились бессмертные стихи. В Михайловском, "в глуши, во мраке заточенья", несмотря на всю легкость того поместного бытия, было скучно поэту после уютной патриархальной Москвы и особенно после блистательного державного Петербурга.
Насчет "мрака заточенья" поэт, конечно, перегнул, все-таки родовое имение - не Петропавловский равелин,но,уверена, было очень скучно, это была глушь.
Михайловское и вокруг него - ослепительно красивые места Средней России. Но одно дело приехать сюда в гости к хорошим знакомым и совсем другое - жить здесь долго, да ещё на весьма своеобразном положении ссыльного. Скучно...
Летом ещё есть какое-то разнообразие в прогулках в соседние имения, а ведь в России есть ещё долгий осенне-зимний период, когда не скучно, а очень скучно.
Анна Петровна писала о своей жизни в гарнизонах - заняться нечем, "от чтения уже кружится голова"....
Сестры Вульф уже не вдохновляют, "чудные мгновенья" с ними позади, а вдохновение нужно поэту как воздух.
И вот здесь появляется Она. Когда-то, 6 лет назад, их пути уже пересеклись в северной столице, но тогда они, двадцатилетние, не заметили друг друга.
Теперь Он - известный поэт, сосланный в свое имение за вольнодумство, Она - вырвавшаяся в соседнее с Михайловским имение в гости к сестрам от мужа-солдафона, генерала на 35 лет её старше, выданная замуж в 16 лет, не просто не любившая его, но испытывавшая к нему физическое отвращение. По словам хорошего знакомого семьи, "густые эполеты, составляли его единственное право называться человеком". После нескольких лет скитаний по гарнизонам с их специфической средой,после того, как "он, злой и необузданный, истощил на ней все роды оскорблений", летом 1825-го года она встречает в уютном имении близких уже известного России поэта с непростым характером, с часто меняющимся настроением.
В такую минуту произошла та встреча. Сама Анна Петровна говорила о себе, что выглядела "немного прибитой на цвету", думаю, скорее, чувствовала себя таковой, что очень понятно.
Той встрече предшествовала шуточная ироническая переписка через общего хорошего друга, который говорил:
"От нее уже тогда исходил изысканный аромат скандала".
Месяц в деревне пролетел незаметно, перед отъездом Анна Петровна получает вложенный в первую главу Евгения Онегина листок с тем самым посвящением, которое обессмертило её имя. Поэт, как с поэтами это случается, мог увидеть большее, чем видели другие, воображение Гения поэзии дорисовало ему Гения красоты.
Ни сама Керн, ни кто-то из современников-мемуристов не свидетельствовали о том, что какая-то из сторон потеряла голову от той любви. В воспоминаниях Керн проскакивает мысль, что Пушкин никого не любил, кроме няни и своей сестры. Всё было в духе того времени, той эпохи, когда считалось нормальным жить легко и весело в свое удовольствие, что не всегда получалось по разным причинам. Это был флирт, игра такая, легкая ни к чему не обязывающая, не всегда такая уж невинная, одним из участников той игры оказался Гений русской поэзии.
В этом разгадка...
После ухода с детьми от генерала, а после его смерти замужества с троюродным братом, который был много младше ее, отношение к музе поэта в свете было неоднозначным. Некоторые современники-мемуаристы, описывая известные эпизоды того времени, в которых точно имела место Керн, сочли неуместным упоминание ее имени.
Отношение же Пушкина к ней не изменилось и впоследствии:
"Когда твои младые лета
Позорит шумная молва,
И ты по приговору света
На честь утратила права,
Один, среди толпы холодной,
Твои страданья я делю…"
Анна Петровна, можно сказать, сбежав с дочерьми от своего генерала, теряет все средства к существованию.
Ей пришлось даже написать царю следующее: " Совершенное разорение отца моего надворного советника Полторацкого, которое вовлекло и мою всю собственность, равно отказ мужа моего генерал-лейтенанта Керна давать мне законное содержание, лишают меня всех средств к существованию, ... болезнь истощила остальные средства..."
Позже, выйдя замуж,она теряет право на генеральскую пенсию, её муж лишается карьеры из-за предосудительности его женитьбы"
Вот из этого письма брату (1871-го года) можно судить о положении Анны Петровны в ее преклонные уже годы:
"Помоги мне ещё раз, вероятно в последний, потому что я очень уж на тонкую пряду: раза два нынче зимой чуть было не отправилась. Не откажи мне, пожалуйста, в этот последний раз, вышли, пожалуйста, 100 в Петербург на имя...; часть я ей должна, а на остальные она подновит мой гардероб, потому что мой гардероб мыши съели".
Единственным бесценным богатством того времени были несколько писем к ней Пушкина, которые(кроме самого первого) были проданы уже в совершенно безвыходной ситуации за бесценок, можно сказать, отданы в хорошие руки.
И несмотря на все тяготы, они с мужем, прожившие вместе 36 лет, писали своим родным:
"Мы, отчаявшись приобрести когда-нибудь материальное довольство, дорожим всяким моральным впечатлением и гоняемся за наслаждением души и ловим каждую улыбку окружающего мира, чтоб обогатить себя счастием духовным. Богачи никогда не бывают поэтами... Поэзия - богатство бедности".
Её письма не сохранились. Зато остались её воспоминания,которые считаются очень точным и искренним штрихом к портрету той эпохи.
Ровесница века, она умерла в 1879-ом году, на 4 месяца пережив мужа.
"Гроб с телом А.П. повезли в Прямухино Тверской губернии, где похоронен ее муж,
но не довезли из-за распутицы и предали земле в селе Прутня"
Дорогу в Космос мы проложили, до просёлочных дорог руки пока не дошли.
***
Подаренное когда-то Глинке стихотворение было им тогда потеряно.
Музыкой отозвались стихи много позже, при встрече с дочерью Анны Петровны Екатериной.
Так в одном романсе встретились три русских Гения...
*****
Использованы Воспоминания А.П. Керн и ее современников.
Рецензии
Снова Анна Петровна встретила Пушкина только через 2 года, уже в Петербурге. Там она вступила в мимолётную связь с поэтом; Пушкин отнёсся к этому событию иронически и в довольно грубом тоне упомянул о случившемся в письме к своему другу Сергею Соболевскому.
Безалаберный!
Ты ничего не пишешь мне о 2100 р., мною тебе должных, а пишешь мне о M-me Kern,
которую с помощию божией я на днях уеб.
Ещё раньше, в письме к Алексею Вульфу от 7 мая 1826 года, Пушкин называет Анну Керн «наша вавилонская блудница Анна Петровна».
...1819 год. Санкт-Петербург. Гостиная в доме Олениных, где собирался цвет литераторов России - от Ивана Андреевича Крылова до совсем молодого но уже известного Саши Пушкина. Традиционные чтения - Крылов читает свою басню "Осёл". Традиционные у Олениных "шарады". Роль Клеопатры выпала племяннице хозяйки дома - молоденькой генеральше. Пушкин рассеянно взглядывает на "актрису". Над корзиной цветов, само, как цветок - нежное женское лицо удивительной красоты...
А.П.Керн: "После этого мы сели ужинать. У Олениных ужинали на маленьких столиках, без церемоний и, разумеется, без чинов. Да и какие могли быть чины там, где просвещенный хозяин ценил и дорожил только науками и искусствами? За ужином Пушкин уселся с братом моим позади меня и старался обратить на себя мое внимание льстивыми возгласами, как, например: "Est-il permis d"etre aussi jolie!" (Можно ли быть такой хорошенькой! (фр.)). Потом завязался между ними шутливый разговор о том, кто грешник и кто нет, кто будет в аду и кто попадет в рай. Пушкин сказал брату: "Во всяком случае, в аду будет много хорошеньких, там можно будет играть в шарады. Спроси у m-me Керн, хотела ли бы она попасть в ад?" Я отвечала очень серьезно и несколько сухо, что в ад не желаю. "Ну, как же ты теперь, Пушкин?" - спросил брат. "Je me ravise (Я раздумал (фр.)), - ответил поэт, - я в ад не хочу, хотя там и будут хорошенькие женщины..."
А.Федосеенко. Анна Петровна Керн
...Анна Петровна Керн родилась 11 февраля 1800 года в Орле, в состоятельной дворянской семье надворного советника П.М.Полторацкого.
И отец её, и бабушка - Агафоклея Александровна, из очень богатого рода Шишковых - были людьми властными, деспотичными, настоящими самодурами. Болезненная и тихая мать - Екатерина Ивановна Вульф - была полностью под каблуком мужа и свекрови. Впечатлительная девочка на всю жизнь сохранила воспоминания о той достаточно примитивной среде, в которой она росла, - и эта же среда оказала самое непосредственное влияние на её характер и судьбу.
Анна получила очень неплохое по тем временам домашнее образование,она много читала, что в совокупности с её природной живостью ума и любознательностью дало натуру чувствительную, романтическую и вполне, как сейчас бы сказали, интеллектуальную, при этом искреннюю и по умственным запросам весьма отличающуюся от многих барышень своего круга...
...Но, едва начавшись, жизнь её оказалась сломанной, "прибитой на цвету". 8 января 1817 года прелестная семнадцатилетняя девочка по настоянию родных выходит замуж за генерала Ермолая Керна, который был старше её на 35 лет. Самодуру отцу льстило, что дочь будет генеральшей - и Анна с отчаянием подчиняется. Утонченной, мечтающей об идеальной романтической любви девочке никак не подходил грубый солдафон, малообразованный, вышедший в генералы из нижних чинов. Сверстницы ей завидовали - а красавица-генеральша лила слёзы, с отвращением глядя на мужа - чистой воды аракчеевского военного - провинциально-гарнизонная среда и общество были для неё невыносимы.
Позднее она напишет: "Против подобных браков, то есть браков по расчету, я всегда возмущалась. Мне казалось, что при вступлении в брак из выгод учиняется преступная продажа человека, как вещи, попирается человеческое достоинство, и есть глубокий разврат, влекущий за собою несчастие..."
...В 1817 году во время празднества по случаю больших маневров, на Анну обратил внимание император Александр - "…я не была влюблена... я благоговела, я поклонялась ему!.. Этого чувства я не променяла бы ни на какие другие, потому что оно было вполне духовно и эстетично. В нем не было ни задней мысли о том, чтобы получить милость посредством благосклонного внимания царя, - ничего, ничего подобного...
Все любовь чистая, бескорыстная, довольная сама собой... Если бы мне кто сказал: "Этот человек, перед которым ты молишься и благоговеешь, полюбил тебя, как простой смертный", я бы с ожесточением отвергла такую мысль и только бы желала смотреть на него, удивляться ему, поклоняться, как высшему, обожаемому существу!.." Для Александра - лёгкий флирт с хорошенькой, очень похожей на известную красавицу, прусскую королеву Луизу, генеральшей. Для Анны - начало осознания своей привлекательности и очарования, пробуждения женских амбиций и - возможность отвлечься от серой и страшной тоски гарнизонной жизни с нелюбимым до страдания мужем. Не радовали и дети - в 1818 году родилась дочь Катя,потом - еще две девочки. В своем дневнике, который она адресовала своей родственнице и подруге Феодосии Полторацкой, она писала с жестокой откровенностью:"Вы знаете, что это не легкомыслие и не каприз; я вам и прежде говорила, что я не хочу иметь детей, для меня ужасна была мысль не любить их и теперь еще ужасна. Вы также знаете, что сначала я очень хотела иметь дитя, и потому я имею некоторую нежность к Катеньке, хотя и упрекаю иногда себя, что она не довольно велика. По несчастью, я такую чувствую ненависть ко всей этой фамилии, это такое непреодолимое чувство во мне, что я никакими усилиями не в состоянии от оного избавиться. Это исповедь! Простите меня, мой ангел!" . Этим нежеланным детям - кроме Кати - судьба долгой жизни не подарила.
...Ей было 20 лет, когда она впервые серьёзно влюбилась - имя её избранника неизвестно, она называет его в Дневнике Иммортелем или Шиповником - и Керн кажется ей еще более омерзительным.
Описывая его поведение, она умоляет родственницу:
"Кто после этого решится утверждать, будто счастье в супружестве возможно и без глубокой привязанности к своему избраннику? Страдания мои ужасны"."Я так несчастна, не могу больше выдержать. Господь, видно, не благословил нашего
союза и, конечно, не пожелает моей гибели, а ведь при такой жизни, как моя, я непременно погибну"."Теперь умоляю вас, расскажите обо всем папеньке и умолите его сжалиться надо мной во имя неба, во имя всего, что ему дорого"."…мои родители, видя, что он даже в тот момент, когда женится на их дочери, не может позабыть свою любовницу, позволили этому совершиться, и я была принесена в жертву".
Неизбежно назревал бунт. Как считала сама Анна Петровна, у нее был выбор только между гибелью и свободой. Когда она выбрала последнее и покинула своего мужа, ее положение в обществе оказалось ложным. С 1827 года она фактически жила в Петербурге с сестрой на положении своего рода "соломенной вдовы".
...А незадолго до этого она приехала гостить в Тригорское, к своей тетушке Прасковье Александровне Осиповой, с которой была очень дружна, и дочь которой - тоже Анна - была её постоянной и задушевной подругой. А еще незадолго до этого она гостила у своего друга-соседа - помещика Родзянко, и вместе с ним писала письмо Пушкину, на которое тот живо откликнулся:"Объясни мне, милый, что такое А. П. Керн, которая написала много нежностей обо мне своей кузине? Говорят, она премиленькая вещь - но славны Лубны за горами. На всякий случай, зная твою влюбчивость и необыкновенные таланты во всех отношениях, полагаю дело твое сделанным или полусделанным. Поздравляю тебя, мой милый: напиши на это все элегию или хоть эпиграмму". И тут же сам пишет шутливо:
"Ты прав: что может быть важней
На свете женщины прекрасной?
Улыбка, взор ее очей
Дороже злата и честей,
Дороже славы разногласной...
Поговорим опять о ней.
Хвалю, мой друг, ее охоту,
Поотдохнув, рожать детей,
Подобных матери своей;
И счастлив, кто разделит с ней
Сию приятную заботу..."
Отношения Анны и Родзянко были лёгкими и фривольными - она отдыхала...
...И наконец - Тригорское. Приехав в дом своих друзей, Пушкин встречает там Анну Керн - и весь месяц, который Керн провела у тетки, Пушкин часто, почти ежедневно появлялся там, слушал, как она пела, читал ей свои стихи. За день до отъезда Керн вместе с теткой и двоюродной сестрой побывала в гостях у Пушкина в Михайловском, куда они поехали из Тригорского на двух экипажах, тетушка с сыном ехали в одном экипаже, а двоюродная сестра, Керн и Пушкин - целомудренно в другом. Но в Михайловском они все-таки вдвоем ночью долго бродили по запущенному саду, но, как утверждает Керн в своих воспоминаниях, "подробностей разговора я не запомнила."
До сих пор ведутся споры о том, посвящено ли это стихотворение действительно Анне - настолько характер их отношений с поэтом и его последующие весьма нелицеприятные отзывы о ней не соответствуют высоко-романтическому тону преклонения перед Идеалом, Гением Чистой Красоты - но в любом случае, этот шедевр в последующем читательском восприятии связан ТОЛЬКО с ней.
А вспышка поэта, когда он выхватил подарок, скорее всего, была связана и со вспышкой ревности - его счастливым соперником оказался его друг и кузен Анны - Алексей Вульф, и многое в его поведении и было вызвано этим соперничеством. Да и Анна особых иллюзий на его счёт не питала: "Живо воспринимая добро, Пушкин, однако, как мне кажется, не увлекался им в женщинах; его гораздо более очаровывало в них остроумие, блеск и внешняя красота. Кокетливое желание ему понравиться не раз привлекало внимание поэта больше, чем истинное и глубокое чувство, им внушенное... Причина того, что Пушкин скорее очаровывался блеском, нежели достоинством и простотою в характере женщин, заключалась, конечно, в его невысоком о них мнении, бывшем совершенно в духе того времени".
"Вы уверяете, что я не знаю вашего характера. А какое мне до него дело? очень он мне нужен - разве у хорошеньких женщин должен быть характер? главное - это глаза, зубы, ручки и ножки... Как поживает ваш супруг? Надеюсь, у него был основательный припадок подагры через день после вашего приезда? Если бы вы знали, какое отвращение... испытываю я к этому человеку! ...Умоляю вас, божественная, пишите мне, любите меня"..."... я люблю вас больше, чем вам кажется... Вы приедете? - не правда ли? - а до тех пор не решайте ничего касательно вашего мужа. Наконец, будьте уверены, что я не из тех, кто никогда не посоветует решительных мер - иногда это неизбежно, но раньше надо хорошенько подумать и не создавать скандала без надобности. Сейчас ночь, и ваш образ встает передо мной, такой печальный и сладострастный: мне чудится, что я вижу... ваши полуоткрытые уста... мне чудится, что я у ваших ног, сжимаю их, ощущаю ваши колени, - я отдал бы всю свою жизнь за миг действительности".
Он словно робкий наивный юноша, понимая, что сделал что-то не так, тщетно пытается вернуть мгновения упущенных возможностей.Поэзия и реальная жизнь, увы, не пересеклись…
В тот момент, 
в июле в Михайловском (или Тригорском) их помыслы не совпали, он не угадал настроений земной реальной женщины, на мгновение вырвавшейся из лона семьи на свободу, но зато эти настроения уловил Алексей Вульф…
...Пушкин это понял - позднее. Самолюбие - поэта, мужчины - было уязвлено.
В письме к ее тетушке он пишет:"Но все-таки мысль, что я ничего не значу для нее <(курсив мой>, что, заняв на минуту ее воображение, я только дал пищу ее веселому любопытству, - мысль, что воспоминание обо мне не нагонит на нее рассеянности среди ее триумфов и не омрачит сильнее лица ее в грустные минуты, - что прекрасные глаза ее остановятся на каком-нибудь рижском фате с тем же пронзающим и сладострастным выражением, - о, эта мысль невыносима для меня... Скажите ей, что я умру от этого... нет, лучше не говорите, а то это восхитительное создание станет смеяться надо мною. Но скажите ей, что если в сердце ее не таится сокровенная нежность ко мне, если нет в нем таинственного и меланхолического влечения, - то я презираю ее - слышите ли - презираю, не обращая внимания на удивление, которое вызовет в ней такое небывалое чувство".
Поэт обижен, рассержен, язвителен - красавица неприступна - вернее, она доступна для всех, кроме него. В Ригу из Тригорского вслед за ней едет Вульф - и там разворачивается их бурный роман.По современным меркам такая связь - это инцест, но тогда жениться на кузинах было в порядке вещей, соответственно и иметь их в любовницах. Впрочем, Анна нигде и никогда по отношению к Пушкину не произнесла слова "люблю" - хотя кокетничать с известным поэтом ей было, несомненно, приятно.
В 1827 году она, наконец, окончательно разъехалась со своим мужем, вырвалась на свободу из тюремного заточения своего опостылевшего супружества и, вероятно, переживала подъем чувств, неутоленную жажду любви, что делало ее неотразимой.
Внешность Анны, по-видимому, не передаёт ни один из известных её портретов, а ведь она была общепризнанной красавицей. И в Петербурге, "на свободе" она расцветает неимоверно.Она пленяет чувственным обаянием, которое прекрасно передано в восторженном стихотворении поэта А. И. Подолинского "Портрет", написанном ей в альбом в 1828 году::
"Когда, стройна и светлоока,
Передо мной стоит она,
Я мыслю: гурия пророка
С небес на землю сведена!
Коса и кудри темнорусы,
Наряд небрежный и простой,
И на груди роскошной бусы
Роскошно зыблются порой.
Весны и лета сочетанье
В живом огне ее очей,
И тихий звук ее речей
Рождает негу и желанье
В груди тоскующей моей."
22 мая 1827 года Пушкин после освобождения из ссылки вернулся в Петербург, где в доме его родителей на набережной Фонтанки, как пишет А.П.Керн, они встречались всякий день. Вскоре отец и сестра Анны Керн уехали, и она стала снимать маленькую квартирку в доме, где жил друг Пушкина поэт барон Дельвиг со своей женой. По этому поводу Керн вспоминает, что "однажды, представляя одному семейству свою жену, Дельвиг пошутил: "Это моя жена", и потом, указывая на меня: " А это вторая".
Она очень сдружилась с родственниками Пушкина и с семейством Дельвигов, и, благодаря Пушкину и Дельвигу, вошла в круг людей, составляющими цвет нации, с какими всегда мечтала общаться её живая тонкая душа: Жуковский, Крылов, Вяземский, Глинка, Мицкевич, Плетнев, Веневитинов, Гнедич, Подолинский, Илличевский, Никитенко.
Анна Петровна сыграла свою роль в приобщении юной Софьи Дельвиг, с которой очень подружилась, к галантным забавам. Мать Пушкина Надежда Осиповна называла этих двух дам "неразлучками". Брат Дельвига Андрей, живший в ту пору в доме поэта, откровенно недолюбливал Керн, считая, что она "с непонятной целию хочет поссорить Дельвига с его женою".
В ту пору с Анной Петровной Керн познакомился молодой студент Александр Никитенко, в будущем цензор и профессор Петербургского университета, снимавший квартиру в одном с ней доме. Он едва не попал в сети неотразимой обольстительницы. Керн поразила его при первой же встрече. В мае 1827 года он дал в своём "Дневнике" замечательный её портрет:
...И в это же время у Пушкина, наконец, появляется возможность взять "галантный реванш".В 1828 году в феврале, через полтора года после написания строк "я помню чудное мгновенье", Пушкин в письме похвастался своему приятелю Соболевскому, не стесняясь в выражениях и пользуясь к тому же лексиконом дворников и извозчиков (извините за неблагообразную цитату - но что есть, то есть): "Ты ничего не пишешь мне о 2100 руб., мною тебе должных, а пишешь мне о m-me Kern, которую с помощью Божьей я на днях..." Такое откровенное и грубое сообщение о близости с некогда страстно любимой женщиной Пушкин, видимо, написал, потому что испытывал сильнейший комплекс из-за того, что не сумел получить эту близость раньше,из чувства соперничества с тем же Вульфом - и ему непременно нужно было донести до друзей, что факт этот случился, пусть даже запоздало. Ни в одном другом письме по отношению к другим женщинам Пушкин не допустил такой грубой откровенности.
Впоследствии Пушкин напишет Алексею Вульфу с сарказмом: "Что делает Вавилонская блудница Анна Петровна?" А Анна Петровна наслаждалась свободой.Красота её становилась всё более и более притягательной
Вот как пишет она о себе в своем дневнике: "Представьте, я сейчас мельком взглянула в зеркало, и мне показалось чем-то оскорбительным, что я ныне так красива, так хороша собой. Я не буду по-прежнему описывать вам мои победы. Я их не примечала и слушала хладнокровно двусмысленные недоконченные доказательства удивления - восхищения".
Пушкин о Керн: "Хотите знать, что такое г-жа К...? - она изящна; она все понимает; легко огорчается и так же легко утешается; у нее робкие манеры и смелые поступки, - но при этом она чудо как привлекательна".
Брат поэта, Лев Сергеевич, тоже увлечен красавицей и посвящает ей мадригал:
"Как можно не сойти с ума,
Внимая вам, на вас любуясь;
Венера древняя мила,
Чудесным поясом красуясь,
Алкмена, Геркулеса мать,
С ней в ряд, конечно, может стать,
Но, чтоб молили и любили
Их так усердно, как и вас,
Вас спрятать нужно им от вас,
У них вы лавку перебили!"
...Генерал Керн продолжал забрасывать письмами всевозможные инстанции, требуя содействия по возвращению заблудшей супруги в лоно семьи. Девочки - три дочки - находились до своего поступления в Смольный при нём...Её превосходительство генеральша, сбежавшая от мужа-генерала, все-таки использовала его имя… и, видимо, деньги, на которые жила.
В 1831 году Пушкин женится. Вскоре умирает Дельвиг. Софья Дельвиг очень быстро и неудачно выходит замуж. Всё это в корне меняет привычную петербургскую жизнь Анны Керн. "Её превосходительство" уже не так приглашали, или совсем не приглашали на литературные вечера, где собирались известные ей не понаслышке талантливые люди, она лишилась общения с теми талантливыми людьми, с которыми, благодаря Пушкину и Дельвигу, свела её жизнь… Перед красавицей-генеральшей ощутимо вставал призрак нищеты.Муж отказал ей в денежном довольствии, видимо, таким способом пытаясь вернуть её домой. Одна за другой умирают две её младшие дочери и мать. Лишённая всяких средств к существованию, обобранная отцом и близкими, она пыталась отсудить материнское имение, в чем ей безуспешно пытался помочь Пушкин, пробовала подрабатывать переводами - и в этом ей тоже помогал, хотя и ворча, Александр Сергеевич.
В 1836 году семейные обстоятельства Керн вновь приобрели драматический оборот. Она была в полном отчаянии, потому что к моменту окончания Смольного института ее дочерью Екатериной объявился генерал Керн, вознамерившийся забрать дочь к себе. Дело с трудом уладилось....Первого февраля 1837 года в Конюшенной церкви, где отпевали Пушкина, Анна Керн вместе со всеми, пришедшими под своды храма, "плакала и молилась" о его несчастной душе. А в это время её уже настигла всепоглощающая взаимная любовь...
... "Я помню приют любви, где мечтала обо мне моя царица..., где поцелуями пропитан был воздух, где каждое дыхание ее было мыслью обо мне. Я вижу ее улыбающуюся из глубины дивана, где она поджидала меня...
Никогда я не был так полно счастлив, как на той квартире!!... Из той квартиры выходила она и медленно шла мимо окон корпуса, где я, прильнувши к окну, пожирал ее взглядом, улавливая воображением каждое ее движение, чтоб после, когда видение исчезнет, тешить себя упоительной мечтой!... А эта беседка в Петергофе, среди душистых цветов и зелени в зеркалах, когда ее взгляд, прожигая меня, воспламенял..."
Юноша ради любви потерял сразу все: предопределенное будущее, материальное благополучие, карьеру, расположение родных.Это была любовь, которую так долго искала Анна Керн. В 1839 году у них родился сын Александр, которому Анна Петровна отдала всю свою нерастраченную материнскую нежность. В 1841 году муж Анны Керн генерал Ермолай Федорович Керн умирает в возрасте семидесяти шести лет, а через год Анна Петровна официально оформляет брак с А.В. Марковым-Виноградским и становится Анной Петровной Марковой-Виноградской, честно отказывается от приличной пенсии, назначенной ей за умершего генерала Керна, от звания"превосходительства" и от материальной поддержки отца.
И потекли годы истинного счастья. А. Марков-Виноградский был, что называется, неудачником, не обладая никакими талантами, кроме чистого и чувствительного сердца. Он не умел зарабатывать на хлеб насущный, так что семье приходилось бедствовать и даже жить у разных друзей из милости. Но он не мог надышаться на свою Анету и заполнял дневник трогательными признаниями:"Благодарю тебя, Господи, за то, что я женат! Без нее, моей душечки, я бы изныл, скучая. Все надоедает, кроме жены, и к ней одной я так привык, что она сделалась моей необходимостью! Какое счастье возвращаться домой! Как тепло, хорошо в ее объятьях. Нет никого лучше, чем моя жена"
.
А она писала своей родственнице Е. В. Марковой-Виноградской уже более чем через десять лет их совместной жизни: "Бедность имеет свои радости, и нам всегда хорошо, потому что в нас много любви. За все, за все благодарю Господа! Может быть, при лучших обстоятельствах мы были бы менее счастливы".
Они прожили вместе почти сорок лет в любви и в ужасающей бедности, часто переходящей в нужду.После 1865 года Анна Керн с мужем, который вышел в отставку с чином коллежского асессора с мизерной пенсией, жили в страшной бедности и скитались по разным углам у родных в Тверской губернии, в Лубнах, в Киеве, в Москве, в селе Прямухино. Анна писала воспоминания и свято сохраняла пушкинские реликвии - письма. И всё же их пришлось продать - по мизернейшей цене. К месту сказать, ранее оригинал стихотворения "Я помню чудное мгновение" композитор Михаил Глинка попросту утерял, когда сочинял на него свою музыку ("он взял у меня стихи Пушкина, написанные его рукою, чтоб положить их на музыку, да и затерял их, Бог ему прости!
"); музыку, посвященную, кстати, дочери Анны Керн Екатерине, в которую (в дочь) Глинка был безумно влюблен. Ко времени продажи Екатерина вышла замуж за архитектора Шокальского, и об увлечении ей Глинкой почти не вспоминала.
В 1864 году семейство Марковых-Виноградских посетил Иван Сергеевич Тургенев: «Вечер провел у некой мадам Виноградской, в которую когда-то был влюблен Пушкин. Он написал в честь ее много стихотворений, признанных одними из лучших в нашей литературе. В молодости, должно быть, она была очень хороша собой, и теперь еще при всем своем добродушии (она не умна), сохранила повадки женщины, привыкшей нравиться. Письма, которые писал ей Пушкин, она хранит как святыню. Мне она показала полувыцветшую пастель, изображающую ее в 28 лет - беленькая, белокурая, с кротким личиком, с наивной грацией, с удивительным простодушием во взгляде, улыбке...немного смахивает на русскую горничную а-ля Параша. На месте Пушкина я бы не писал ей стихов.
Ей, по-видимому, очень хотелось познакомиться со мной, и, так как вчера был день ее ангела, мои друзья преподнесли ей меня вместо букета. У нее есть муж на двадцать лет моложе нее: приятное семейство, немножко даже трогательное и в то же время комичное». (Выдержка из письма Тургенева к Полине Виардо, 3 (15)февраля 1864 года, письмо № 1567)".
В январе 1879 года в селе Прямухине "от рака в желудке при страшных страданиях", как пишет его сын, скончался А.В. Марков-Виноградский, муж Анны Керн, а через четыре месяца 27 мая 1879 года в недорогих меблированных комнатах на углу Тверской и Грузинской в Москве (в Москву её перевез сын) в возрасте семидесяти девяти лет закончила свой жизненный путь и Анна Петровна Маркова-Виноградская (Керн).
...Она должна была быть похоронена рядом с мужем, но сильные проливные не свойственные для этого времени года дожди размыли дорогу и невозможно было доставить гроб к мужу на кладбище. Её похоронили на погосте возле старой каменной церкви в деревне Прутня, расположенной в шести километрах от Торжка. Общеизвестен мистический рассказ о том, как "гроб ее повстречался с памятником Пушкину, который ввозили в Москву".
Сын Марковых-Виноградских, с детства отличавшийся слабым здоровьем, покончил с собой вскоре после смерти родителей. Ему было около 40 лет, и он был, как и родители, совсем не приспособлен к жизни. Катенька Шокальская-Керн прожила долгую и спокойную жизнь и умерла в 1904 году.
Бурная и тяжёлая земная жизнь Анны Петровны была закончена. До сих пор на ее скромную могилу люди приносят живые цветы, а молодожены со всей округи приезжают сюда, чтобы поклясться друг другу в вечной любви именем той, которая пусть недолго, но была столь дорога великому жизнелюбцу Пушкину.
На могиле А.П. Керн установлен большой гранитный камень-валун, на нем укреплена беломраморная доска с высеченными четырьмя строками знаменитого пушкинского стихотворения...
Хорошо любить! Если сердце родное: есть что крепко прижать
к сердцу и в грустное время сказать: «Душенька, мне грустно!»
Даже ссориться с близким душе приятно! Это все равно
что ссориться с самим собой за что-нибудь
и убеждать себя в том или другом! Вообще хорошо любить
!
А.П.Керн, 1840
Женщина, которая воскресила для Пушкина «и божество, и вдохновенье, / И жизнь, и слезы, и любовь», вовсе не была воздушным созданием, не ведающим печали и страданий. Напротив, в своей жизни ей пришлось вдоволь хлебнуть и того, и другого.
Отец ее, малороссийский помещик, был человек, что называется, с придурью. Его сумасбродство стоило дочери, по существу, половины жизни. Он вбил себе в голову, что для ее счастья необходим непременно муж генерал. Последний явился под именем Ермолая Федоровича Керна. Ему было за пятьдесят, и роскошные эполеты вкупе с несколькими орденами за 1812 год составляли его единственное право на звание человека. Прекрасная 17-летняя Аннета, обладавшая к тому же чуткой душой, была принесена в жертву этим эполетам.
Муж ее был не только груб, но и до крайности ревнив. Он ревновал ее даже к отцу. Восемь лет промаялась молодая женщина в тисках постылого супружества. За это время муж истощил на ней все виды оскорблений. Наконец, Анна потеряла терпение, стала требовать развода, но смогла добиться только раздельного проживания с мужем.
Вот такая трагическая судьба скрывалась за доброй улыбкой и очарованием молодой женщины, очаровавшей поэта.
Летом 1825 года Анна Петровна приехала погостить к своей тётке в Тригорское. Пушкин целый месяц почти ежедневно наезжал туда - послушать её пение, прочитать ей свои стихи... За день до отъезда Керн вместе с теткой и двоюродной сестрой побывала в гостях у Пушкина в Михайловском. Ночью они вдвоём долго бродили по запущенному саду, но подробностей их разговора Керн не запомнила, как она утверждает в своих воспоминаниях, или не захотела предать огласке.
Анна Петровна также сообщила нам, как выпросила у поэта листок с этими стихами. На другой день она должна была уехать. Пушкин пришел рано утром, принес в подарок вторую главу «Евгения Онегина» и стихотворение с посвящением ей. Когда Анна Петровна собиралась спрятать листок в свою шкатулку, поэт вдруг судорожно выхватил его из ее рук и долго не хотел отдавать. Керн насилу упросила вернуть ей подарок.
В момент создания посвященного ей стихотворного шедевра Анна переживала роман с приятелем Пушкина Алексеем Вульфом.
Только через два года она снизошла до гениального воздыхателя. Но роман получился кратким, поэт быстро охладел к предмету былой страсти.
Только в 1841 году судьба Анны Керн переменилась. Генерал Керн умер, и она вышла замуж за своего дальнего родственника (значительно моложе ее годами) Александра Васильевича Маркова-Виноградского. Брак этот оказался долгим и счастливым, вот только ослепительная красота ее блекла с каждым годом.
Писательница Алтаева вспоминала, как в 1870-х годах в доме своих родителей она слушала знаменитого тенора Комиссаржевского, певшего романс Глинки «Я помню чудное мгновенье». Среди гостей сидела немножко чудаковатая старушка с лицом, сморщенным как печеное яблоко, и слезы восторга и счастья неудержимо текли по ее морщинистым щекам. Это была Анна Петровна Керн. Жизнь беспощадна к «чистой красоте», и только поэзия дарует ей бессмертие.
27 мая 1879 года Анна Петровна умерла в «меблированных комнатах», на углу Грузинской и Тверской. По преданию, когда траурная процессия с гробом проезжала по Тверскому бульвару, на нём как раз устанавливали знаменитый памятник знаменитому поэту.
Её похоронили на погосте возле старой каменной церкви в деревне Прутня, что в 6 километрах от Торжка.
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.
В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.
Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.
А.С.Пушкин, 1825
Женщина, вдохновившая знаменитого поэта на один из главных его шедевров, имела дурную репутацию
Первая мимолетная встреча Анны Петровны Керн и молодого поэта Александра Сергеевича Пушкина , которому еще только предстояло заслужить статус «солнца русской поэзии», случилась в 1819 году. На тот момент юной красавице было 19 лет и она уже два года была замужем.
Неравный брак
Под венец потомственная дворянка, дочь надворного советника и полтавского помещика, принадлежавшего к старинному казацкому роду, Анна Полторацкая отправилась в 16 лет. Отец, которого в семье беспрекословно слушались, решил, что лучшей партией для дочери будет 52-летний генерал Ермолай Керн – считается, что потом его черты найдут отражение в образе князя Гремина в пушкинском «Евгении Онегине ».
Свадьба состоялась в январе 1817 года. Сказать, что молодая жена не любила своего пожилого мужа, – не сказать ничего. Судя по всему, она к нему испытывала отвращение на физическом уровне – но была вынуждена изображать хорошую жену, колесила с генералом по гарнизонам. Поначалу.
В дневниках Анны Керн встречаются фразы о том, что мужа любить невозможно и что она «почти ненавидит» его. В 1818-м у них родилась дочь Катя . Полюбить ребенка, рожденного от ненавистного ей человека, Анна Петровна тоже не смогла – девочка воспитывалась в Смольном, а мать принимала участие в ее воспитании по минимуму. Две их другие дочери скончались еще в детском возрасте.
Мимолетное виденье
Через пару лет после свадьбы о молодой жене генерала Керна стали ходить слухи, что она изменяет супругу. Да и в дневниках самой Анны обнаруживаются упоминания о разных мужчинах. В 1819-м году, во время визита в Санкт-Петербург к тетке, Керн впервые встречается с Пушкиным – у ее тетки Олениной был свой салон, в их доме на набережной Фонтанки бывали многие известные люди.
Но тогда молодой 21-летний повеса и остряк не произвел на Анну особого впечатления – даже показался грубоватым, а его комплименты ее красоте Керн сочла льстивыми. Как она впоследствии вспоминала, она была гораздо больше увлечена шарадами, которые загадывал Иван Крылов , бывший одним из завсегдатаев вечеров у Олениных.
Все изменилось через шесть лет, когда Александр Пушкин и Анна Керн получили неожиданный шанс узнать друг друга ближе. Летом 1825 года она гостила у другой тетки в имении в селе Тригорское близ Михайловского, где поэт отбывал ссылку. Скучавший Пушкин часто бывал в Тригорском – там-то в его сердце и запало «мимолетное виденье».
На тот момент Александр Сергеевич уже был широко известен, Анне Петровне льстило его внимание – но и она сама попала под обаяние Пушкина. В дневнике женщина писала, что «в восхищении» от него. А поэт понял, что нашел в Тригорском музу – встречи вдохновляли его, в письме двоюродной сестре Анны, Анне Вульф , он сообщал, что наконец пишет много стихов.
Именно в Тригорском Александр Сергеевич передал Анне Петровне одну из глав «Евгения Онегина» со вложенным листком, на котором были написаны знаменитые строчки: «Я помню чудное мгновенье…»
В последний момент поэт чуть не передумал – и, когда Керн хотела положить листок в шкатулку, он вдруг выхватил бумагу – и долго не хотел отдавать. Как вспоминала Анна Петровна, она едва уговорила Пушкина вернуть ей его. Почему поэт колебался – загадка. Возможно, счел недостаточно хорошим стих, возможно – понял, что перестарался с выражением чувств, а может, по какой другой причине? Собственно, на этом самая романтическая часть отношений Александра Пушкина и Анны Керн заканчивается.
После отъезда Анны Петровны с дочерьми в Ригу, где тогда служил ее супруг, они долго переписывались с Александром Сергеевичем. Но письма скорее напоминают легкий шутливый флирт, чем говорят о глубокой страсти или о страданиях влюбленных в разлуке. Да и сам Пушкин вскоре после встречи с Анной писал в одном из писем ее кузине Вульф о том, что все это «похоже на любовь, но, божусь вам, что о ней и помину нет». Да и его «умоляю вас, божественная, пишите мне, любите меня», вперемешку с остроумными колкостями по отношению к престарелому мужу и рассуждениями о том, что у хорошеньких женщин не должно быть характера, скорее, говорит о восхищении музой, чем о физической страсти.
Переписка продолжалась около полугода. Письма Керн не сохранились, а вот пушкинские дошли до потомков – Анна Петровна очень берегла их и с сожалением продала в конце жизни (за бесценок), когда столкнулась с серьезными материальными трудностями.
Вавилонская блудница
В Риге Керн закрутила очередной роман – достаточно серьезный. А в 1827-м ее разрыв с мужем обсуждало все светское общество Санкт-Петербурга, куда Анна Петровна переехала после этого. В обществе ее принимали – во многом благодаря покровительству императора, но репутация была испорчена. Впрочем, уже начавшая увядать красавица, казалось, плевала на это – и продолжала крутить романы, иногда – и одновременно несколько.
Что интересно – под обаяние Анны Петровны попал младший брат Александра Сергеевича Лев . И снова – стихотворное посвящение. «Как можно не сойти с ума, внимая вам, на вас любуясь…» - эти его строчки посвящены ей. Что касается «солнца русской поэзии», то порой Анна и Александр пересекались в салонах.
Но на тот момент у Пушкина уже были другие музы. «Блудница наша вавилонская Анна Петровна» - вскользь упоминает он женщину, вдохновившую его на создание одного из лучших стихотворных произведений, в письме к другу. А в одном письме и вовсе отзывается о ней и их имевшей некогда место связи достаточно грубо и цинично.
Есть сведения, что в последний раз Пушкин и Керн виделись незадолго до гибели поэта – тот нанес Керн краткий визит, выражая соболезнования по поводу кончины ее матери. На тот момент 36-летняя Анна Петровна была уже без памяти влюблена в 16-летнего кадета и своего троюродного брата Александра Маркова-Виноградского .
К удивлению светского общества, эта странная связь быстро не прекратилась. Через три года у них родился сын, а через год после смерти генерала Керна, в 1842-м, Анна и Александр обвенчались, и она взяла фамилию мужа. Их брак оказался на удивление крепким, его не смогли разрушить ни очередные сплетни, ни бедность, которая в итоге стала просто катастрофической, ни другие испытания.
Анна Петровна скончалась в Москве, куда ее перевез уже взрослый сын, в мае 1879 года, на четыре месяца пережив своего мужа и на 42 года – Александра Пушкина, благодаря которому она осталась в памяти потомков все же не вавилонской блудницей, а «гением чистой красоты».
