Внеконкурсное оспаривание. Олег Зайцев: «Когда арбитражный управляющий может оспорить сделку? Нюансы исчисления давности. b. Оспаривание по «банкротным» основаниям

К сожалению, если бы события романа развивались в России, то подобное (добросовестное) поведение должника многие читатели назвали бы неправдоподобным. На сегодняшний день в таких ситуациях уголовно-правовые институты срабатывают далеко не всегда и, как правило, не влияют на принятие решений должниками: выводить активы или нет. Кредиторам же в этих ситуациях остаются доступными только гражданско-правовые способы защиты, прежде всего оспаривание сделок во вред кредиторам с последующим возвратом имущества или его стоимости.

Однако и в сфере гражданско-правового регулирования остается много вопросов. Порой должники переоформляют свое имущество на ближайших родственников или подконтрольные компании, в связи с чем перед кредиторами долгое время вставал вопрос, по какому основанию можно оспорить такие сделки? Общие положения ГК РФ не предусматривают оснований для оспаривания подобных сделок. Соответствующие основания предусмотрены только специальным законодательством о банкротстве, которое к тому же до 2015 года не действовало в отношении граждан (без регистрации в качестве ИП).

В отсутствие общих положений об оспаривании таких сделок кредиторам оставалось инициировать длительную и дорогостоящую процедуру банкротства, в рамках которой можно попытаться оспорить соответствующие сделки должника и вернуть имущество, но в любом случае только по прошествии большого количества времени. В такой ситуации особую важность приобрел поиск вариантов внеконкурсного оспаривания сделок недобросовестного должника.

Общие основания недействительности, такие как противоречие основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ) или притворность сделки (ч. 1 ст. 170 ГК РФ), как правило, судами не применялись в подобных ситуациях. В отсутствие прямого законодательного запрета и ст. 168 ГК РФ сама по себе не могла быть применена. Однако гражданскому обороту все же требовался инструмент для внеконкурсного оспаривания, и в итоге судебная практика признала наиболее подходящей для этого, конечно, норму ст. 10 ГК РФ.

Впервые на уровне высших судов в п. 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 был сделан вывод о ничтожности в силу ст. 168 ГК РФ договора доверительного управления, заключенного в целях сокрытия имущества от обращения взыскания в нарушение требований ст. 10 ГК РФ о недопустимости злоупотребления правом. Однако вопрос о допустимости применения ст. 10 и 168 ГК РФ в качестве общего правила к сделкам, совершенным во вред кредиторам, долгое время оставался открытым, во всяком случае, для судов общей юрисдикции, о чем свидетельствуют многочисленные и безуспешные попытки кредиторов оспорить сделки должников, которые даже во время исполнительного производства успешно переоформляли свое имущество на супругов или ближайших родственников.

Только в конце 2015 года Коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ вынесла крайне важное для кредиторов определение от 01.12.2015 № 4-КГ15-54, в котором отметила, что отчуждение имущества в целях его сокрытия от возможного обращения взыскания со стороны кредиторов является злоупотреблением правом и влечет недействительность соответствующей сделки на основании ст. 10 и 168 ГК РФ.

Другой случай внеконкурсного оспаривания сделки во вред кредиторам представлен в определении Коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 15.12.2014 № 309-ЭС14-923. В данном деле Банк оспаривал договоры купли-продажи долей российского общества на основании ст. 10 и 168 ГК РФ, обосновывая право на иск тем, что является кредитором продавца этих долей в рамках дела о банкротстве, рассматриваемого в суде иностранного государства. По мнению Банка, действия бенефициаров продавца были направлены на вывод активов данной компании в целях их сокрытия от кредиторов.

Доводы Банка коллегия признала обоснованными и отметила, что, если кредитор представил достаточно серьезные доказательства и привел убедительные аргументы в пользу того, что продавец и покупатель при заключении договора действовали недобросовестно, с намерением причинения вреда истцу, на ответчиков переходит бремя доказывания того, что сделка совершена в интересах контрагентов, по справедливой цене, а не для причинения вреда кредитору путем воспрепятствования обращению взыскания на имущество и имущественные права по долгам.

Допустимость применения ст. 10 ГК РФ в качестве основания для оспаривания сделок во вред кредиторам была признана и на законодательном уровне, а именно: в переходных положениях Федерального закона от 29.06.2015 № 154-ФЗ (о банкротстве граждан). Так, в ст. 13 этого Закона сказано, что положения Закона о банкротстве применяются только к сделкам граждан, совершенным с 01.10.2015. Однако сделки с целью причинить вред кредиторам, совершенные до 01.10.2015, также могут быть признаны недействительными, но только на основании ст. 10 ГК РФ. В качестве примеров применения указанной нормы Закона можно привести Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 31.05.2016 по делу № А41-82214/15, а также определение Арбитражного суда Республики Карелия от 21.03.2016 по делу № А26-8993/2015. В указанных делах были оспорены сделки должников по дарению имущества, совершенные в 2012 и 2014 годах.

Возможность признания сделки недействительной по ст. 10 ГК РФ была признана судами и применительно к законодательству о банкротстве. Как известно, оспаривание сделок должника по специальным основаниям, предусмотренным ст. III.1 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», возможно только на стадии конкурсного производства или внешнего управления (ст. 61.9, п. 30 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63). Вместе с тем с момента возбуждения дела о банкротстве и до завершения процедуры наблюдения может пройти существенное время, в течение которого ни временный управляющий, ни кредиторы не имеют возможности оспорить сделки во вред кредиторам.

В этой связи нужно обратить внимание на разъяснения Высшего арбитражного суда РФ, который сначала в п. 10 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.04.2009 № 32 указал на возможность признания недействительной сделки должника на основании ст. 10 и 168 ГК РФ, если она направлена на нарушение прав и законных интересов кредиторов. После этого в п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 было сказано, что наличие специальных оснований оспаривания, предусмотренных ст. 61.2 и 61.3 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», само по себе не препятствует суду квалифицировать сделку, при совершении которой допущено злоупотребление правом, как ничтожную (ст. 10 и 168 ГК РФ), в том числе при рассмотрении требования, основанного на такой сделке.

Впоследствии суды уточнили данный подход в той части, что по ст. 10 и 168 ГК РФ можно признать сделку недействительной только при наличии в ней пороков, выходящих за пределы дефектов, предусмотренных в ст. 61.2 и 61.3 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (например, Постановление Президиума ВАС РФ от 17.06.2014 № 10044/11). Иными словами, при наличии специальных оснований недействительности одновременное применение общего основания в виде ст. 10 ГК РФ недопустимо (например, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 31.03.2016 по делу № А40-131002/2014).

Однако на стадии наблюдения специальные нормы ст. 61.2 и 61.3 не действуют, а потому возникает вопрос о допустимости применения к сделкам во вред кредиторам общего основания недействительности в виде ст. 10 и 168 ГК РФ. На мой взгляд, на данный вопрос можно дать утвердительный ответ. Как разъяснено в п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63, ничтожность сделки по ст. 10 и 168 ГК РФ может быть установлена и при рассмотрении судом требования, основанного на такой сделке (то есть в том числе на стадии наблюдения). Вместе с тем из всей вышеизложенной практики можно сделать вывод, что ст. 10 ГК РФ вполне подходит в качестве основания для признания недействительности подобных сделок.

В данной связи суды, по крайней мере, де-факто допускают признание ничтожными сделок во вред кредиторам на основании ст. 10 ГК РФ и 168 ГК РФ на стадии наблюдения (то есть при включении требования, основанного на этой сделке, в реестр кредиторов). В качестве примера можно привести Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 03.09.2014 по делу № А24-4270/2011, Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 10.05.2014 по делу № А53-20966/2013.

Таким образом, вышеизложенная судебная практика и законодательство свидетельствуют о том, что в российском праве все же существуют возможности по внеконкурсному оспариванию сделок во вред кредиторам. Поэтому, если российский Клэй Картер решит «спрятать» от кредиторов свои дома и яхты, переоформив их на подконтрольные лица, то соответствующие сделки могут быть оспорены не только в рамках дела о банкротстве, но и по общим основаниям в виде ст. 10 и 168 ГК РФ.

Из недавно рассмотренных Судебной коллегией по экономическим спорам Верховного суда РФ дел о банкротстве мое внимание при подготовке этой колонки привлекли два определения с одинаковыми фабулами и выводами суда - от 18.12.17 № 305-ЭС17-11710 и 305-ЭС17-11710(2) по делу № А40-177466/13 (ЗАО «Строительное управление 83 Мосфундаментстрой» против ЗАО «Мосфундаментстрой-6»).

В этих делах рассматривался следующий казус. Временный управляющий узнал о порочной сделке во вред кредиторам, но в наблюдении ее не оспаривал. Затем ввели конкурс, при этом конкурсного управляющего суд сразу не утвердил и поручил временному управляющему провести собрание кредиторов для выбора кандидатуры конкурсного, что и было сделано.

В итоге этого же временного управляющего суд назначил конкурсным. После этого управляющий оспорил упомянутую сделку, но ответчик заявил о давности, сославшись на начало течения исковой давности (как завещал покойный Е.А. Крашенинников, надо о говорить о давности, а не о сроке давности, ибо давность и есть срок) с даты введения конкурсного производства, когда временный управляющий стал исполняющим обязанности конкурсного и получил полномочия на оспаривание сделки.

Верховный суд РФ не согласился с таким подходом и указал на то, что суд формально не назначил временного управляющего исполняющим обязанности конкурсного, а только поручил ему провести собрание кредиторов. Этот аргумент сам по себе мне кажется спорным, поскольку первая и основная функция исполняющего обязанности конкурсного управляющего и состоит как раз в том, чтобы провести собрание. Если согласиться с Верховным судом, то значит ли, что в этом деле до утверждения конкурсного управляющего никто, в том числе бывший временный управляющий, не имел его прав и не нес его обязанностей? Такое решение вряд ли отвечает целям банкротной процедуры. Кроме того, действительно ли требуется использование именно слов о возложении обязанностей конкурсного на временного - разве само обязывание его провести собрание не означает такого возложения? Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее - Закон о банкротстве) обоснованно исходит из того, что без управляющего по общему правилу процедуры банкротства быть не должно и исключения из этого правила должны быть редчайшими (например, если при банкротстве гражданина длительное время не удается найти того, кто согласился бы быть финансовым управляющим).

Но еще более меня смущает то, что ведь возможен и целесообразен еще более строгий подход - исчислять давность в этом случае даже не с момента введения конкурса, а с момента, когда еще в наблюдении временный управляющий узнал о банкротном пороке сделки. Да, один из многочисленных пороков нашей уродливой процедуры наблюдения заключается в том, что конкурсное оспаривание сделок в ней почему-то недоступно (хотя, например, субсидиарная ответственность теперь доступна). Но значит ли это, что в наблюдении нельзя оспаривать сделки, совершенные во вред кредиторам? Да, практика высших судов говорит нам о том, что там, где применимы правила о конкурсном оспаривании (ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве), нельзя применять общие правила о кредиторском оспаривании по ст. 10 ГК РФ (см. постановление Президиума ВАС РФ от 17.06.2014 № 10044/11 по делу № А32-26991/2009 и определения Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 31.08.2017 № 305-ЭС17-4886 и от 24.10.2017 № 305-ЭС17-4886 (1) по делу № А41-20524/2016). Но в том то и дело, что это касается конкурсного производства, где доступно конкурсное оспаривание, и потому специальные нормы о нем вытесняют общую норму ст. 10 ГК РФ.

Но в наблюдении-то как раз неприменимость норм о конкурсном оспаривании и открывает дорогу общим правилам ст. 10 ГК РФ, на которой ввиду отсутствия какого-либо законодательного регулирования строится внеконкурсное оспаривание (ч. 13 ст. 14 Федерального закона от 29.06.2015 № 154-ФЗ, п. 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации», определения Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 01.12.2015 № 4-КГ15-54, от 08.12.2015 № 5-КГ15-179 и 34-КГ15-16, от 29.03.2016 № 5-КГ16-28, от 19.04.2016 № 83-КГ16-4, от 14.06.2016 № 52-КГ16-4, от 09.08.2016 № 21-КГ16-6 и № 21-КГ16-7, от 20.09.2016 № 49-КГ16-18, от 28.02.2017 № 32-КГ16-30, от 18.04.2017 № 77-КГ17-7 и Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 13.06.2017 № 301-ЭС16-20128 по делу № А28-12640/2015). Раз, как видно из приведенной многочисленной судебной практики, кредитор может оспорить сделку, совершенную ему во вред, вообще без возбуждения дела о банкротстве, то неужели может так быть, что введение наблюдения лишило его такого права?

Следующий шаг в наших рассуждениях - раз кредитор может в наблюдении оспорить сделку по ст. 10 ГК РФ, то тем более такое право не может не иметь временный управляющий, ибо основная задача управляющего - защищать интересы кредиторов и концентрировать в себе их полномочия по удовлетворению требований к должнику. В связи с этим мы убеждены, что не только кредиторы, но и временный управляющий в наблюдении могут оспаривать сделки, совершенные во вред кредиторам, по ст. 10 ГК РФ.

Впрочем, на примере обсуждаемых дел нельзя не отметить одной важной вещи - суды, как мне кажется, так часто ищут самые разнообразные окольные пути для продления давности, поскольку в нашем законе почему-то очень короткая давность. Более того, давность для оспаривания сделок во вред кредиторам даже короче общей - всего один год. Такая короткая давность, конечно же, подрывает в глазах правоприменителя один из важнейших аргументов в пользу давности - архивный (с течением времени все труднее установить факты - люди забывают и умирают, документы погибают и т.п.). Будь наша субъективная давность подлиннее (хотя бы лет на пять-десять), убежденность в ее справедливости и готовность ее ценность отстаивать были бы гораздо выше.

С другой стороны, пока в нашем праве не было объективной десятилетней давности, годичный субъективный срок для конкурсного оспаривания имел и свои достоинства, учитывая, что открытие конкурса часто не зависело от потенциального ответчика и потому тот принужден был находиться в бесконечном страхе (а вдруг завтра контрагента признают банкротом?). В этом смысле показательна последняя реформа субсидиарной ответственности, которая, признав прямо применимость к искам о субсидиарной ответственности десятилетнего объективного срока и допустив такие иски уже в наблюдении, одновременно увеличила субъективный срок с одного до трех лет. Похожие изменения были бы целесообразны и для конкурсного оспаривания (частично они произошли в правилах о банкротстве граждан, где конкурсное оспаривание доступно в любой процедуре банкротства, в том числе в унаследовавшей некоторые черты наблюдения процедуре реструктуризации долгов).

И, поскольку я пишу эту колонку 14 февраля, напос­ледок немного о любви - то бишь, применительно к банкротному праву, о совместном банкротстве супругов. Этот институт, лишь пунктиром обозначенный в Законе о банкротстве (п. 7 ст. 213.26), постепенно (хотя и не без трудностей) приживается в судебной практике, и к нему мы начинаем привыкать, как привыкли уже в принципе к самому банкротству граждан. Вообще банкротное и семейное право очень тесно соприкасаются, и я очень рад, что на запланированной Исследовательским центром частного права на апрель конференции по совместной собственности супругов нашлось место и для моего доклада по совместному банкротству супругов. Приходите, будет интересно!

Всем известно, что на стадии судебного спора должник, находясь в процессуальном положении ответчика, имеет возможность осуществлять сделки по выводу своих активов с целью избежать механизма взыскания денежных средств за счет реализации имущества должника.

Одним из способов борьбы с подобными злоупотреблениями со стороны ответчика является принятие обеспечительных мер в виде запрета отчуждения принадлежащего ответчику имущества. Такие меры направлены на ограничение распоряжения имуществом ответчика, на которое может быть обращено взыскание во исполнение решения суда по рассматриваемому делу в случае удовлетворения иска.

Однако когда речь идет о денежном требовании, суды относятся с большой осторожностью к принятию подобных мер, так как имущество ответчика не связано непосредственно с предметом спора, и, следовательно, такая мера может нарушить баланс интересов сторон. Общая тенденция судебной практики в этом вопросе тяготеет к отказу в принятии обеспечительных мер за исключением случаев, когда истец сможет доказать, что ответчик осознанно предпринимает попытку вывода актива, не имея при этом иных источников погашения долга.

Кроме того, суды при рассмотрении подобных мер требуют от заявителя наложения запрета не на абстрактное имущество ответчика, а на конкретные объекты, тогда как на стадии судебного спора о взыскании денежных средств истец обычно не обладает достаточной достоверной информацией о составе активов своего контрагента.

Введение в Арбитражный процессуальный кодекс РФ обязательного претензионного порядка лишь усугубляет ситуацию, предоставляя возможность недобросовестному должнику оперативно избавиться от ликвидных активов еще до подачи иска и возникновения самой возможности применения института обеспечения иска.

Таким образом, перед кредитором, защищающим свой законный интерес, встает вопрос применения эффективных правовых инструментов оспаривания сделок, совершенных должником по отчуждению своего имущества с целью причинения вреда кредиторам.

Российское законодательство содержит единственный способ оспаривания кредитором сделки должника, совершенной с целью причинения вреда кредиторам - в рамках дела о банкротстве должника по основаниям, предусмотренным главой III.1 Закона о банкротстве (в частности, в соответствии с пунктом 2 статьи 61.2 закона)

Введение длительной и затратной для кредитора процедуры банкротства должника ради оспаривания сделки не всегда отвечает принципу эффективного правосудия. Более того, некоторые кредиторы и вовсе лишены возможности возбуждения дела о банкротстве в отношении своего должника в силу закона. Например, кредитор, требования которого представляют собой санкции за неисполнение основного обязательства (пени, штрафы по договору), вне зависимости от размера требования не наделен правом обращения в суд с заявлением о признании должника банкротом.

В связи с этим все чаще встает вопрос о возможности внеконкурсного оспаривания сделок должника, заключенных с целью причинения вреда кредитору.

В настоящее время гражданское законодательство России не содержит такого самостоятельного основания недействительности сделки, как заключение сделки с целью причинения вреда кредиторам.

Однако отсутствие прямой позитивной нормы не означает отсутствия возможности внеконкурсного оспаривания. За последнее десятилетие суды неоднократно принимали и рассматривали по существу иски кредиторов, направленные на внеконкурсное оспаривание сделок должников, используя в качестве правового основания иска общие нормы о недопустимости осуществления гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, закрепленные в пункте 1 статьи 10 Гражданского кодекса РФ.

Наибольшее развитие применение внеконкурсного оспаривания получило в системе судов общей юрисдикции, что было связано с отсутствием вплоть до 1 октября 2015 года института банкротства граждан и, следовательно, объективной невозможностью альтернативного, конкурсного, оспаривания соответствующих сделок.

Анализируя практику внеконкурсного оспаривания можно сделать вывод, что для квалификации сделки как совершенной с целью причинения вреда кредиторам в дело должны быть представлены доказательства того, что совершая сделку, обе стороны осознавали противоправность сделки. При этом в отношении должника кредитору надлежит доказать, что должник при совершении сделки имел своей целью причинить вред кредитору, а в отношении контрагента должника необходимо доказать, что контрагент знал об указанной цели должника к моменту совершения сделки.

Безусловно, доказывать указанные обстоятельства в случае отсутствия явной аффилированности сторон сделки затруднительно. Аффилированность контрагента позволяет презюмировать его осведомленность о цели совершения сделки и перенести на него бремя доказывания обратного.

Сделки с неравноценным встречным исполнением, а также сделки с преимущественным удовлетворением требований одного кредитора в ущерб другому в соответствии со сложившейся судебной практикой оспариваются исключительно в рамках дела о банкротстве, что, безусловно, отвечает принципу сохранения баланса интересов участников гражданского оборота.

Арбитражные суды в настоящее время применяют внеконкурсное оспаривание крайне редко. Некоторое распространение применение данного института получило при оспаривании сделок по выводу активов по искам бывших участников юридического лица, имеющих неудовлетворенное право требования к должнику о взыскании действительной стоимости доли (Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 24.02.2016 № Ф06-5650/16 по делу № А12-20196/2015, Постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 05.12.2015 № 12АП-11772/15, Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 06.12.2013 по делу № А56-7845/2013). При этом суды отмечают, что право вышедшего из состава общества участника на судебную защиту путем оспаривания сделок по отчуждению имущества, совершенных обществом, вытекает из специфического характера отношений, возникающих между обществом и бывшим участником по поводу выплаты последнему соответствующей доли имущества общества, что соответствует общему конституционному праву на судебную защиту прав и законных интересов.

Говоря о внеконкурсном оспаривании, многие часто ссылаются на правовую позицию Высшего арбитражного суда РФ, изложенную в пункте 10 информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 "Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации" и отмечают, что именно этот судебный обзор закрепил вывод о возможности признания сделки недействительной по иску кредитора на основании статей 10 и ГК РФ, если сделка совершена с целью сокрытия имущества общества от обращения на него взыскания по требованиям кредиторов. Однако следует учитывать, что информационное письмо ВАС РФ № 127 от 25.11.2008 вышло до принятия Федерального закона от 28.04.2009 № 73-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", которым была введена в действие глава III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». В этой связи нельзя утверждать, что суды в вопросах внеконкурсного оспаривания имеют надежный ориентир в виде указанного информационного письма.

Напротив, недавнее Определение Верховного суда от 07.04.2017 по делу № 309-ЭС14-923 поставило под сомнение саму возможность обращения кредиторов с исками об оспаривании сделок должника за рамками дела о банкротстве. В частности, Верховный суд РФ, отказывая кредитору во внеконкурсном оспаривании, помимо прочего отмечает, что по российскому законодательству совершенные в нарушение интересов кредиторов сделки должника оспариваются путем предъявления требований в деле о банкротстве; лица, имеющие право оспорить сделки должника и основания недействительности сделок, определены Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)».

Таким образом, современная арбитражная практика не содержит однозначного вывода о принципиальной возможности обращения кредитора с исками к должнику в порядке внеконкурсного оспаривания.

Приведенная выше положительная практика Коллегии по гражданским делам Верховного суда РФ также касается лишь сделок, совершенных в период до введения института банкротства граждан. Перспективы подобных исков после введения банкротства граждан пока не известны.

Вопрос адекватной судебной защиты прав кредитора в условиях существующих правовых норм остается открытым.